Узница

Запнувшись в клети о пустое ведро, брошенное одним из ее шалопаев прямо посреди дороги, и тихо чертыхнувшись, Стефка нащупала в полутьме дверной засов и с силой потянула его из скобы, одновременно толкая от себя тяжелую, утепленную войлоком дверь, не подозревая, что совершает самую большую ошибку в своей жизни.

Едва лишь дверь отворилась, на пороге возникла высокая, закутанная в лохмотья фигура – но нет, не деда Матея, который, вне себя от страха, уже бежал через двор прочь, оглядываясь и подвывая, словно за ним гнались пчелы… Перед потерявшей дар речи Стефкой стояла сама Тереза, кривя остатки сгнивших губ в злобной ухмылке и источая такой ужасный запах, что у хозяйки разом помутилось в голове и она, тихо вскрикнув, осела на пол. Провидение сжалилось над бедной Стефкой и лишило ее сознания, так что она не увидела, как грудь ее пронзили вилы, пригвоздив тело к доскам пола, а хлынувшая изо рта кровь залила ночную рубашку. Стефка умерла, не приходя в сознание, и доброе ее сердце перестало биться. Ох, Стефка! Видимо, не в силах была нежить переступить порог твоего мирного дома без твоей помощи да содействия тщедушного старика, обезумевшего в одночасье при встрече с потусторонним! У мертвых свои законы, и, быть может, лишь ты сама могла отпереть дверь и дать дорогу той, что когда-то была матерью пригретого и обласканного тобой ребенка, охоту за которым она ни на миг не прекращала? Ты, Стефка, уже знаешь ответ на этот вопрос, потому что находишься теперь там же – по ту сторону границы жизни и смерти!

Уморившийся же за день Франтишек продолжал спать, укрывшись с головой и отстранившись от окружающего. Это, наверное, и спасло ему жизнь, поскольку пробравшаяся в дом тварь его не тронула. Она лишь взяла то, за чем пришла, и тихо скрылась, зажимая мертвой рукой рот пытающемуся вырваться из ее нечистых объятий ребенку. Ни мудрые сельские старики, ни "разбирающиеся" в бесах священники так и не сумели догадаться, зачем он ей понадобился, – ведь кроме издевательств, нечего было ждать малышу от этой женщины, продолжавшей истязать его даже после того, как озверевший от водки и горя муж удавил ее в подвале… А, быть может, все дело в его чистой, не тронутой скверной душе, которую дьявол украл у несчастной Терезы, наградив ее безумием?

Дом Бертольда, бывший когда-то гордостью всей округи, толпа одержимых страхом крестьян развалила по бревнышкам, стремясь уничтожить убежище нечисти. Труп ведьмы был обнаружен в одной из коморок подвала, где она, должно быть, и "отдыхала" между ночными посещениями городских улиц. Но, по всей видимости, визит в дом Франтишека должен был стать последним, ибо она получила то, что хотела – в своих корявых объятий сгнившая Тереза сжимала тщедушное тельце погибшего от материнской любви Липки.

Ребенка похоронили, а подвал старого дома засыпали и завалили бревнами, остатки которых мне и довелось увидеть на окраине сегодняшнего Стрибро. Руины поросли сорняками и почти сравнялись с землей, но местные поговаривают, что до сих пор некая замотанная в тряпье фигура бродит по старому кладбищу времен Австро-Венгерской Империи и ищет своего Липку, которого у нее снова отняли…

"Ну, сынок, зачем же запираться от мамочки?"