Узурпатор ниоткуда

Я проснулся от легкого стука в стекло кабины… Или оттого, что почувствовал сквозь сон чей-то пристальный взгляд. Я не сразу сообразил, где нахожусь — но ясно, не дома. Грубое пружинящее сиденье — на самолет вроде тоже не похоже…

Перед носом торчали ржавые рычаги управления. Все понятно. Кабина брошенного в лесу трелевочного трактора. В африканском, черт бы его драл, лесу.

Лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, светили прямо в лобовые стекла, поэтому я не сразу понял, что за фигура скорчилась на капоте машины.

Но она, видимо, заметила мое движение, придвинулась ближе, и прижала разинутую пасть к стеклу. Обезьяна! Черная шерсть, розоватая морда, большие уши. Похоже, шимпанзе.

Я даже обрадовался и помахал рукой обезьяне. Та немедленно оскалилась и повторила мой жест. А потом пошла вприсядку скакать по капоту. Мне стало совсем весело. И я понял почему. Потому что если бы вместо шимпанзе с утра пораньше увидел негра с «Калашниковым», веселья могло и не быть…

Ладно, пора вставать и браться за работу… С голодухи об этом думать не очень приятно, но если я буду просто так сидеть и страдать, вон та симпатичная обезьяна скоро сможет поиграть в футбол черепом Андрея Маскаева. Не самый лучший финал для моей африканской эпопеи.

Я выбрался из кабины, немного размялся, пробежавшись вокруг трактора (обезьяна от восторга разразилась писком и уханьем), а потом, не теряя больше времени, отправился на восток. Животное, видя, что я ухожу, жалобно заверещало.

— Ну так пошли! — позвал я. — Эй ты, как там тебя… Жаконя!

Как ни странно, обезьяна приняла подобное обращение, перепрыгнула с капота на ближайшее дерево и не спеша двинула по веткам в ту же сторону, что направлялся я. Забавно. Интересно, этого молодого самца изгнали из стада соплеменники, или он сбежал от человека?

Я толком не знал, по какому принципу организованы обезьяньи сообщества, но этот шимпанзе несомненно был мужского пола. Наверное, все-таки ручной…

Походило на то, что Жаконя знал, куда идти. Время от времени он высовывал морду из зарослей и, жестикулируя, пищал, пока я не менял направление в ту или иную сторону. Тогда шимпанзе вновь скрывался и только легкий шорох в листве указывал на его передвижение.

Однако наш курс по-прежнему лежал на восток. Размышляя о том, куда в конечном итоге приведет меня мой странный проводник, я угодил ногой в яму, и с треском рухнул в кусты. Огромный птицеед, которого я чуть не раздавил головой, в ужасе кинулся прочь.

Чертыхаясь и отряхиваясь, я поднялся. К счастью, обошлось без повреждений. Ступня немного побаливала, и это тревожило.

Примчался Жаконя. Охая и причитая, он сделал пару кругов над моей головой, затем умчался. Не прошло и двух минут, как сверху упала гроздь бананов. Ай да примат!

— Спасибо, малыш! — крикнул я. Обезьяна заверещала, наверное, говорила «пожалуйста».

Бананы оказались слегка недозрелыми. Я посочувствовал своему желудку, который не раз приходил в ужас от африканской еды, но выбирать не приходилось. Я слопал пару плодов, остальные сунул в сумку.

— Ну, пошли дальше! — крикнул я обезьяне, копошившейся где-то над моей головой.

В знак согласия Жаконя пустил струйку (я едва успел отскочить), а потом поскакал по веткам дальше. Да-а, очень своеобразного приятеля я себе тут нашел…

Долго ли, коротко ли, но в самый солнцепек мы добрались до аэродрома — по моим прикидкам, я прошел километров тридцать. Не буду хвастаться, но я понял, что мы скоро придем на место, понял еще где-то за полчаса до прибытия на место. Я заметил в небе трех парящих птиц, круживших над одним местом, а так кружат только падальщики. Если вспомнить о том, сколько трупов валялось возле летного поля, становилось ясно, что их привлекло.

Когда я вышел из леса на знакомую местность, то убедился, что пиршество еще продолжается. Бинокль помог мне разобрать, что на месте взрыва вертелось пять каких-то животных, похожих на полосатых собак, причем одно из них валялось без движения рядом — наверное, издохло, обожравшись бандюшатины. Два грифа тоже подпрыгивали неподалеку, ссорясь между собой.

Там мне делать было нечего. Меня интересовал только гараж.

Жаконя явно был немного не в себе — он жалобно бормотал, попискивал и прятался за меня. Когда я направился в гараж, он заорал особенно скорбно.

— Ну, чего ты? — спросил я. — Пошли, там никого нет.

С большим недоверием шимпанзе заглянул в дверь, когда я прошел внутрь, к машине. Обезьяна убедилась, что посторонних в гараже действительно нет, но оставалась встревоженной. Ухая и пища, Жаконя влез в машину, прямо на сиденье водителя, вцепился руками в баранку и принялся урчать и раскачиваться. Потом посмотрел на меня, сказал: «бух-бух», а затем истошно заорал и повалился на спину, дрыгая ногами. После чего затих, полежал несколько секунд, вылез на багажник и молча уставился на меня своими умными глазами.

Готов поклясться, что обезьяна изобразила насильственную смерть парня, который когда-то водил этот рыдван.

— Что, стреляли? — спросил я. И, подняв автомат, сделал вид, будто целюсь. — Бух-бух, да?