Узурпатор (СИ)

– И чем же мое скромное обиталище обязано визиту столь… хм, известных особ?! – насмешливо спросила женщина. В ее маленьких темных глазах, скорее птичьих, нежели рептилии, широко расставленных на морде-клюве. Возможно, Элион это почудилось, но и голос незнакомки живо напоминал воронье карканье. – Впрочем, я ждала вас.

– Нас обоих? – князь чуть недоверчиво прищурился.

– Рано или поздно даже в голову маленькой королевы должна была забрести хоть одна здравая мысль. Хотя, конечно, не скажу, что безумно была рада Вашему возвращению в Меридиан, князь.

– Думаю, здесь ты не одинока.

– Не скажите. Мне часто приходится слышать последнее время, что Вы хотя бы обеспечивали порядок. Но – отсюда во многих мирах проистекают беды демократии – общество почти всегда делает неверный выбор, когда есть такая возможность. Толпой движут смутные симпатии и антипатии, а вовсе не здравая оценка, – с каркающим смешком Вероника обернулась к Элион. – Ты ведь помнишь свою жизнь в мире, где не работала твоя магия, малышка? И тебе явно в новинку здешнее всеобщее обожание, ведь ты успела привыкнуть к отношению такому, какое оно и должно быть к девчонке, которая ровным счетом ни в чем не лучше множества других. Я хочу спросить. Спросить, пожалуй, у вас обоих – что вы знаете о своем отце?

Элион слегка удивленно посмотрела на женщину и, несколько мгновений поразмышляв, пожала плечами.

– Мне ничего о нем не рассказывали. Только что его уже не было в живых, когда я родилась. Я и о маме-то знаю, по большей части, от миссис Рудольф, то есть – Советницы Галгейты.

Судя по всему, Фобоса вопрос удивил не меньше.

– Насколько я помню, Эриас возглавлял внутреннюю армию. И был существенно старше матушки. Странно, я не задумывался об этом, но про него, пожалуй, я не знаю вообще ничего. Магистр Нордан как-то упоминал, что у Эриаса был неплохой воинский талант, который в наших болотах просто не мог получить должного развития – это было, когда я принял решение вернуться из Северных Земель, Мастера это порядком огорчило.

– И Вам не показалось странным, что именно после его смерти в королевстве начались беспорядки.

– Матушка подзапустила дела и инициативу перехватил Совет – только тут сыграли несколько обстоятельств. Эта история с Виперой лишила королевство девяти десятых всей армии, разумеется, начались беспорядки, а матушке, учитывая сложившиеся обстоятельства, было вообще не до того. Она вообще не отличалась собранностью, а уж тогда…

Вероника покачала головой.

– Отчасти Вы правы. Как бы это объяснить… есть генералы для парадов, а есть генералы для войны. Тут нужны очень разные качества. Так вот, малышка, наибольшая часть того, что ты слышала о своей матери – сущая чепуха. Ее оценивали столь же неадекватно, как теперь оценивают тебя – уж сама-то ты, полагаю, понимаешь, что в тебе видят куда больше, чем ты того заслуживала бы? Только ее это незаслуженное обожание окружало с самого детства, в отличие от тебя, она принимала его, как должное, и никогда не задумывалась о том, чтобы соответствовать.

– Что у Вас за претензии к моей матери, госпожа Вероника? – тихо спросила Элион.

– Госпожа? Странное обращение к «простолюдинке» – так ведь теперь официально называется наша раса! Вы – «благородное сословие» – явились в Меридиан незваными гостями и тут же объявили себя элитой, едва ли не божествами, взявшими себе право распоряжаться чужим миром по своим законам и правилам! – одернув себя, Вероника вернулась к спокойному тону. – А что ты знаешь о своей матери, девочка? Как ты сама только что сказала – очень немногое и с чужих слов. А вот принц, я думаю, совсем неплохо ее помнит, верно?

Лицо Фобоса осталось непроницаемым, но Элион заметила его потемневшие, как грозовое небо, глаза. Вероника – можно было поспорить – тоже. Изобразив своим костяным клювом подобие улыбки, женщина продолжала:

– Я прочитала в одной из книг соседнего мира интересную мысль. Говорят, если хочешь узнать кого-нибудь – взгляни на его собаку. В применении к детям это еще справедливее: надменная безжалостность, готовность лицемерить ради выгоды, склонность к жестоким шуткам – все это наглядно демонстрирует, какие жизненные ценности прививались в детстве. Избалованный ребенок мог бы свидетельствовать всего лишь о чрезмерной снисходительности родителей, но жестокость ребенка недвусмысленно дает понять, что его родители не ценили ничего, кроме собственных интересов.

– Бред, – уверенно отрезал Фобос, которому явно не по нутру пришлось предположение, будто кто-то мог его вообще воспитывать. – я, как ты сказала, неплохо помню матушку. И уж мои жизненные ценности к ней точно не имеют ни малейшего отношения.