Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Распад Чагатайского улуса и существенное изменение политической карты Средней Азии способствовали появлению новых независимых государств, причем их правящие элиты претендовали на возрождение прежней государственности еще домонгольского периода — фактически противопоставляя себя Чингизидам и их преемникам Тимуридам и перечеркивая их правление в регионе. Такая ситуация имела место, в частности, в довольно своеобразном регионе — Бадахшане.

Расположение этого горного государства и его экономическая специфика (источник добычи рубинов, знаменитый на всю Центральную Азию) в течение веков обеспечивали Бадахшану особое положение, в том числе и сохранение у власти местной династии, которая, как утверждали ее представители, прямо происходила от Александра Македонского; по некоторым сведениям, бадахшанские правители даже носили титул «зулкарнайн»[570]. Однако во второй половине XV в. Тимуриды захватили этот регион, и одна ветвь этого семейства сменила прежнюю династию. С конца XV до середины XVII в. за этот регион боролись сначала представители разных ветрей рода Тимуридов, затем в борьбу с потомками Тимура вступили новые завоеватели Чагатайского улуса — Шайбаниды, потомки Чингис-хана, которых с начала XVII в. сменили их преемники на троне Бухарского ханства — Аштарханиды. Таким образом, с середины XV до середины XVII в. Бадахшан являлся составной частью Чагатайского улуса и, подобно остальным регионам в составе этого государства, ареной борьбы за власть различных правящих династий и политических сил.

Область постоянно переходила из рук в руки, пока наконец в 1657 г. правителем не был избран некий Яри-бек, принявший титул Яри-бек-хана, т. е. бросивший вызов власти как бухарских ханов-Чингизидов, так и беков (эмиров) Тимуридов. Интересно отметить, что одним из поводов избрания именно этого кандидата послужило его происхождение: он «был наследственным пиром», т. е. одним из предводителей почитаемого в Бадахшане суфийского ордена[571]. Однако важно отметить, что, в отличие, например, от кашгарских ходжей (речь о которых пойдет ниже), религиозный фактор в данном случае не сыграл решающей роли — несмотря на то что позиции ислама (в его исмаилитском варианте) были сильны в Бадахшане с XI в. и по меньшей мере до начала XX в. включительно[572].

Новые правители, пришедшие к власти именно в связи с тем, что политика прежних, «чуждых», сюзеренов, нарушала интересы населения Бадахшана, постарались укрепить свои права на власть именно опорой на местные традиции. Поэтому представители династии Яри-бек-хана еще в XIX в. утверждали, что также являются потомками Александра Македонского (т. е. имеют родственные связи с прежней династией шахов-«зулкарнайнов»)[573], несмотря на то что на самом деле предки основателя династии прибыли в Бадахшан из-под Самарканда лишь за два-три поколения до его избрания в ханы[574]. Тем не менее в результате сочетания ряда факто-Ров (принадлежность к суфийскому ордену, претензии на родство с прежними шахами Бадахшана, избрание как аналог курултая) Сам Яри-бек-хан пробыл на троне около полувека, а его потомки Управляли Бадахшаном в течение многих поколений. Естественно, среднеазиатские властители, претендовавшие на преемственность от Чингис-хана и Тимура, рассматривали бадахшанских правителей как узурпаторов и по определению находились во вражде с ними.

Однако, несмотря на многочисленные попытки завоевания, династия сумела сохранить власть вплоть до 1873 г., когда Бадахшан был присоединен к Афганистану[575].

Рассмотренный пример отражает особую тенденцию политического развития некоторых регионов, прежде составлявших часть той или иной «степной империи». Сначала эти регионы при разных обстоятельствах входили в состав имперских государственных образований и в течение какого-то времени добровольно или насильственно пребывали в их составе. Распад империй Чингизидов приводил к постоянной смене монархов, их борьбе за престол, в результате которой страдали интересы и населения регионов. Чтобы положить конец попыткам вовлечь бывшие имперские владения в борьбу Чингизидов, региональная элита просто-напросто отказывалась признавать их власть. А единственным эффективным способом выйти из-под контроля «Золотого рода» являлось появление «альтернативных» правителей нечингизидского происхождения, которые тем не менее в глазах местного населения были законными, поскольку являлись его представителями и, соответственно, защищали интересы именно конкретного региона.

Таким образом, речь идет не о некоей национально-освободительной борьбе, а всего лишь о проявлениях «регионализма». В результате готовность правителей нечингизидского происхождения (т. е. узурпаторов в соответствии с чингизидскими политико-правовыми традициями) защищать интересы региона и противостоять борющимся за власть законным ханам-Чингизидам превратилась в еще один фактор легитимации власти.