Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Несмотря на то что формально Бухара конца XVIII — начала XX вв. не являлась ханством, официально именуясь эмиратом[582], фактически нередко ее правители из династии Мангытов уже с 1820-х гг. (начиная с эмира Насруллаха) титуловались ханами[583], а последний из них, Сайид-Алим-хан, и официально присоединил этот титул к своему имени. Все они подчеркивали, что в их жилах текла кровь Чингизидов, и это позволяло им считаться «тура», т. е. лицами, имевшими право на ханский трон и верховную власть в бывшем чингизидском государстве[584]. Свой статус они подчеркивали также набором полномочий, присущих именно ханам: законодательная деятельность (в форме издания актов высшей юридической силы — ярлыков, которые прежде имели право издавать только независимые верховные правители-ханы), установление налогов и сборов, не предусмотренных мусульманским правом, сохранение чингизидской системы администрации[585]. Эти полномочия бухарские эмиры, а также и другие правители из «новых» среднеазиатских династий сохраняли вплоть до прекращения существования их государств в первой четверти XX в.

Кроме того, чтобы придать больший вес своим правам, мангыты возродили и отдельные тимуридские традиции — в частности, введенный с 1800 г. эмиром Хайдаром процесс интронизации с использованием Кок-Таш («синего трона») Тимуридов, который не использовали сменившие их ханы — Шайбаниды и Аштарханиды[586].

В начале XIX в. произошла смена династии и в Хиве, где в 1804 г. был свергнут хан Абу-л-Гази[587] (по странному совпадению — тезка и современник последнего бухарского хана-Чингизида!) и на трон вступил Ильтурзар, потомственный фактический правитель ханства — инак (градоправитель) города Хивы из племени кунгратов. Как и Мухаммад-Рахим Мангыт, хорезмский узурпатор не счел нужным заботиться о формальном обосновании своих прав на трон. Единственным его объяснением стала «неспособность» хана-Чингизида к управлению, что и послужило формальным поводом для его смещения, после чего с одобрения хивинской знати кунгратский аристократ был провозглашен новым ханом — снова практически при таких же условиях, что и Мухаммад-Рахим Бухарский[588]. Как и Тимуриды ранее, основатель новой ханской династии официально объявил об отмене всех налогов, сборов и повинностей, установленных в Хорезме со времен Чингис-хана и не соответствующих нормам шариата[589]. Однако, подобно бухарским Мангытам, новые хивинские ханы сохраняли такие чингизидские политико-правовые традиции, как избрание ханов на курултае, административное управление и издание ханами ярлыков — актов высшей юридической силы[590].

Неизвестно, собирался ли Ильтузар в дальнейшем найти законные основания для своей узурпации: он погиб лишь два года спустя после своего воцарения, в 1806 г., утонув при переправе через реку во время очередного военного похода. Интересно, что его брат, Мухаммад-Рахим Кунграт, унаследовав власть от брата, поначалу не решался последовать его примеру и вернул на трон свергнутого Абу-л-Гази-хана, однако в том же 1806 г. сверг его окончательно, созвав курултай, который и избрал его в ханы[591].

Впрочем, оба узурпатора (и снова — как Мухаммад-Рахим Мангыт!) постарались найти связующее звено с «Золотым родом»: Ильтузар был женат на дочери казахского султана Болекея, являвшегося короткое время хивинским ханом в 1770–1771 гг., а Мухаммад-Рахим после смерти брата также женился на ней (согласно тюрко-монгольским, а не мусульманским обычаям!). В дальнейшем на дочерях казахских Чингизидов женились также сын Мухаммад-Рахима — Алла-Кули-хан — и сын последнего Мухаммад-Амин II[592]. Однако эти браки и даже возможная принадлежность к Чингизидам по женской линии все же не давали Кунгратам формального права на ханский титул. Это осознавали и они сами, и соседние государи. В частности, Российская империя в попытках подчинить Хивинское ханство неоднократно несколько раз пыталась разыграть «Чингизидскую карту» в борьбе с узурпаторской династией Кунгратов. Так, во время неудачного «зимнего похода» на Хиву в 1839–1840 гг. оренбургский генерал-губернатор В. А. Перовский держал при себе казахского султана-Чингизида Бай-Мухаммада Айчувакова, чтобы возвести его на хивинский трон после завоевания ханства[593]. В 1841 г. во время переговоров с хивинским ханом Алла-Кули, когда последний в качестве свидетелей привел нескольких казахских султанов, признававших его власть, член российской посольской миссии М. Айтов упрекнул их в том, что их предки не так давно сами правили Хивой, а теперь они позволяют помыкать собой узурпаторам[594]. Бухарские Мангыты, имея такое же отношение к роду Чингизидов, что и хивинские Кунграты, все же не посмели провозгласить себя ханами. Почему же хорезмские узурпаторы пошли на это?