Узы крови

Это было месяц назад. Вальтер позвонил своему секретарю и сказал, что приболел и будет безвыездно находиться дома.

В памяти всплыло то ужасное мгновение, когда Анна неожиданно попыталась убить его. Он обернулся как раз вовремя, и вместо сердца ножницы вонзились ему в плечо. От боли и шока он чуть было не лишился сознания, но все же нашел в себе силы оттащить Анну в спальню и запереть ее там на ключ. А она все время кричала:

– Что ты сделал с детьми? Что ты сделал с детьми?!

С этого времени Вальтер держал ее в спальне взаперти. Сам готовил ей пищу. Приносил поднос к двери, открывал ее и входил к Анне в комнату, плотно прикрыв дверь за собой. Забившись от него в самый дальний угол, она всегда шептала одно и то же:

– Что ты сделал с детьми?

Иногда, когда он открывал дверь спальни, заставал ее у стены. Приложив к ней ухо, она стояла не шелохнувшись, вслушиваясь, не донесутся ли какие-либо звуки, свидетельствующие о присутствии в доме их сына и дочери. Вальтер понимал, что времени у него оставалось в обрез. Вдруг его мысли перебил едва слышимый звук шаркающих ног. Он прислушался. Звук повторился. Наверху кто-то расхаживал по комнатам. Но в доме не должно было быть никого. Он сам позакрывал все двери.

* * *

Фрау Мендлер убирала наверху. Она была поденщицей и только во второй раз пришла прибраться в этом доме. Работа здесь была ей не по душе. В прошлую среду во время уборки герр Гасснер ходил за ней по пятам, словно боялся, что она что-нибудь украдет. Когда она попыталась пойти наверх, чтобы навести там чистоту, он не позволил ей это сделать, быстро с ней расплатился и отослал восвояси. Его манера и тон здорово ее тогда напугали.

Сегодня, Gott sei Dank, его нигде не было видно. Фрау Мендлер открыла дверь ключом, который ей был выдан на прошлой неделе, и пошла наверх. В доме было неестественно тихо, и она решила, что хозяева куда-то ушли. Она навела порядок в одной из спален и нашла валявшуюся там на бюро мелочь и золотую коробочку для пилюль. Пройдя чуть дальше по коридору, попыталась открыть дверь в другую спальню. Дверь была заперта. Странно. Может, у них там хранится что-нибудь ценное? Она снова повернула ручку, как вдруг услышала изнутри женский голос.

– Кто там? – прошептал он.

Фрау Мендлер испуганно отдернула руку.

– Кто это? Кто там?

– Фрау Мендлер, уборщица. Прибрать у вас в спальне?

– Увы, я заперта снаружи. – Голос звучал громко и с оттенком истерии. – Помогите мне! Пожалуйста! Вызовите полицию. Скажите им, что мой муж убил наших детей. И убьет меня. Поспешите! Постарайтесь успеть выйти отсюда, пока он...

Опустившаяся на плечо фрау Мендлер рука резко развернула ее, и она очутилась лицом к лицу с герром Гасснером. Он был бледен как полотно.

– Что вы здесь все шныряете да подглядываете? – до боли стиснув ей руку, спросил он.

– Я... я не подглядываю, – дрожащим голосом ответила она. – Сегодня мой уборочный день. Агентство...

– Я же сказал им, что нам никто не нужен. Я... – Он оборвал себя на полуслове.

Действительно ли он позвонил в агентство? Он, видимо, хотел это сделать, но боль была такой острой, что не помнил, сделал он это или нет. Фрау Мендлер снизу вверх посмотрела на него, и то, что она прочла в его взгляде, ужаснуло ее.

– Но мне никто ничего не говорил, – сказала она.

Он стоял, внимательно прислушиваясь к звукам за запертой дверью. Тишина. Тогда он снова обернулся к фрау Мендлер:

– Убирайтесь отсюда. Чтобы я вас здесь больше не видел.

Ее не надо было долго упрашивать. Он забыл с ней расплатиться, но у нее в кармане была золотая коробочка для пилюль и кое-какая мелочь. Ей было жаль бедную женщину, оставшуюся взаперти в спальне. Она бы очень хотела ей помочь, но не смела ввязываться в это дело, так как уже давно состояла на учете в полиции.

* * *

В Цюрихе инспектор Макс Хорнунг читал полученный из главного управления Интерпола в Париже телекс:

«Счет за пленку, использованную для съемок фильма-„гасилки“, перечислен на банковский счет главного оперативного управляющего „Роффа и сыновей“. Непосредственный покупатель больше в концерне не работает. Пытаемся выяснить его местонахождение. Сообщим немедленно. Конец сообщения».

В Париже полиция выудила из Сены голое тело утопленницы. На вид ей было 18 – 19 лет. Она была блондинкой, и вокруг ее шеи была повязана красная лента.

В Цюрихе Элизабет Уильямз была взята под круглосуточное наблюдение полиции.

Глава 48

Ярко вспыхнула белая лампочка, означавшая, что звонят по личному телефону. Номер этот знали всего несколько человек. Рис поднял трубку:

– Алло.

– Доброе утро, милый.

Четкий, с хрипотцой голос трудно было не узнать.

– Тебе бы не следовало мне звонить.

Она засмеялась.

– Раньше тебя не очень беспокоили эти вещи. Никогда не поверю, что Элизабет сумела приручить тебя за столь короткое время.

– Что тебе от меня нужно? – спросил Рис.

– Хочу повидаться с тобой сегодня вечером.

– Это невозможно.

– Не зли меня, Рис. Мне приехать в Цюрих или...