Узы крови (СИ)

Он умышленно растянул последнее слово, подчеркивая таким образом значимость предстоящего ответа. Элайджа с негодованием наблюдал за поведением незнакомца, отмечая про себя, что тот слишком напоминает Клауса. Он никогда не видел его прежде, но уже чувствовал неприязнь. Кронпринц, в свою очередь, с минуту разглядывал изменившееся за два года лицо, приобретшее более мужественный оттенок. Насупленные брови, от природы немного изогнутые, придавали ему ироничный вид, что лишний раз дополняло образ хитрого и изворотливого ублюдка, каковым он себя мнил. Легкая щетина покрывала незначительную часть прямоугольного лица; верхняя губа и подбородок заросли намного больше, чем щеки. В царившей вокруг темноте было практически невозможно разглядеть цвет глаз, но Никлаус хорошо помнил, что они смеялись даже в те моменты, когда их обладатель лишь думал о том, стоит ли над этим насмехаться.

– Кай, ты изменил прическу? Мне нравится, – отметив тот факт, что волосы, против обыкновения, были зачесаны назад, что в корне противоречило привычкам наследника Соколиного Гнезда, Клаус решил сделать на этом акцент. После сказанного он потянул руку вперед, к своему мечу, но схватил лишь пустоту.

– Я все еще жду от тебя интригующих подробностей, Ник, – он осторожно провел указательным пальцем по лезвию меча, улыбаясь неглубокой царапине, оставшейся после этого эксперимента. – Ты убил одного из самых важных людей Беленора, но даже не послал мне письма по этому поводу. Тем самым ты заставил меня получать сведения из самых неблагонадежных источников в виде суеверных крестьян, которые утверждали, что в тебя вселился сам Люцифер, превратив перед этим в черного льва с горящими, налитыми кровью глазами и острейшими когтями. Именно в этом обличье ты напал на обезоруженного и ничего не подозревающего дорнийца и выпотрошил все его внутренности. Потом, разумеется, у тебя был потрясающий пир.

– Почему ты так уверен, что это неправда, друг мой? – Клаус загадочно усмехнулся и подмигнул, чем вызвал бурный смех со стороны собеседника. Только тогда Ланнистер заметил взгляд Элайджи, выражающий удивление и непонимание одновременно. Наигранное негодование заиграло на лице кронпринца и заставило его толкнуть старого знакомого в плечо.

– Ах, да, где же мои манеры? – наследник Соколиного Гнезда без боя отдал отобранный меч и с должной поспешностью подошел ко второму принцу, перед этим сделав впечатляющий, едва ли не до земли, поклон. После этого Элайджа увидел перед собой протянутую руку, отчаянно жаждущую пожатия. – Малакай из дома Арренов, сын Робина. Но зови меня Каем. Я не люблю свое полное имя, поскольку это щедрый подарок отца, который считал, что я стану злым человеком.

– И он не особо ошибся, милый брат, – Элайджа не успел вложить свою ладонь в руку Кая, поскольку тот резко отпрянул и рванул в сторону подошедшего коня. Вороной жеребец недовольно фыркнул Аррену прямо в лицо и почти укусил его за пальцы. Все это вызвало у хозяйки животного веселый смех. – Просто смирись с тем, что он тебя не любит.

Кай боком обошел норовистого коня и протянул сестре руку, помогая спешиться. Никлаус не без удовольствия подошел к девушке и поцеловал в щеку, как старую подругу. Он хорошо помнил те приятные моменты, когда они втроем мчались по крутым заснеженным склонам Птичьего Пути. Как ни странно, она ни капли не изменилась: все те же проникновенные голубоватые глаза, поддернутые легким сизым дымком. Нежная улыбка освещала красивое лицо, не обремененное изъянами или недостатками. Светло-каштановые волосы, доставшиеся от матери, ниспадали на грудь. В ней удивительным образом сочетались типичные для Востока черты вместе с примесью чего-то своего, индивидуального.

Если бы не пара обстоятельств, препятствующих Клаусу, то он бы давно задумался о том, что пора исполнить одно из давних поручений отца. Тонко очерченные брови взметнулись вверх в тот момент, когда старший брат вальяжной походкой направился к ней и остановился рядом. Обычно это свидетельствовало о желании обсудить что-либо между собой. Склонив голову к прямому плечу, Хелена вопросительно взглянула на Малакая; заметив одну из тех частых дьявольских усмешек, она закатила глаза и тяжело вздохнула, осознавая, что ее ожидают очередные нравоучения и целый список правил, которые он, как правило, всегда нарушал первым.

– Уверен, Ребекка будет несказанно рада твоему появлению, дорогая, – промурлыкал Никлаус, а затем, наклонившись немного вперед, но так, чтобы предстоящие слова достигли ушей Кая, прошептал: – И Кол тоже.

Аррен недовольно фыркнул, стоило ему заметить свежий румянец удовольствия, взыгравший на щеках сестры. Даже в сгущавшихся сумерках Кай был способен разглядеть любое проявление эмоций на лице человека, с которым провел все детство. Клаус и Хелена обменялись многозначительными взглядами, что вызвало у наследника Соколиного Гнезда дрожь на подбородке. Элайджа понял, в чем дело, и сразу поспешил схватить брата за локоть и подтолкнуть в сторону Красного замка.