Узы крови (СИ)

Проверив их на прочность, Оноре тщательно осмотрел веревки. Мастер своего дела. Никакого позорного сострадания, никаких уколов совести и кошмарных сновидений с последующим расстройством личности. Словно машина, он налаживал механизмы, полностью погружаясь в работу, которая не приносила ни наслаждения, ни мучений. В качестве развлечения роялисты решили повесить не только командира, но и троих рядовых солдатиков. Насмешливая толпа собралась около помоста, салютуя глупцам рогами с вином и обагренными клинками. Первую и единственную четверку учтиво подтолкнули к свисающим шнуркам из плотного материала, после чего нацепили им на шеи, точно цепи, и затянули. На протяжении всего невыносимого процесса Карилл молчал, изредка обращая затуманенный взор на безразличные небеса. Крепкие путы обжигали кожу. Хотелось снять их и поскрести ногтями оставшийся след, но пальцы занемели из-за связанных рук.

Одно мгновение длилось целую вечность. Глашатай не зачитывал обвинительный приговор – все и так знали, кого осуждают и за что. Вдохнув свежий воздух, Вэйт стал мысленно отсчитывать тянувшиеся секунды. Жизнь превратилась в воспоминания о ней же: первое знакомство с будущей женой, захватывающая ночь любви под крышей старой беседки, окруженной фонтанами и искусственными ручейками, возможность обнять новорожденного сына и наследника, проведенные в плену года, шахматная партия с покойным королем. Столько мелких и масштабных событий, досадных и счастливых. Наконец, в зловещую тишину чей-то незнакомый голос уронил – “Славься, Волчий Легион!”. Все стихло. Меч инквизитора опустился на древесину, обрывая одновременно верёвку и жизни четырех человек, попавших под дурное влияние.

– Надеюсь, ты внимательно смотрел? – поинтересовался Элайджа, не вздрогнувший от увиденного. Трое висельников погибли сразу, но один принялся дергаться, что не порадовало присутствующих женщин, но восхитило кровожадный народ. – Он отдал тебе свой шанс, что не совсем справедливо, по моему мнению.

Питер не шевелился, предпочитая молча ненавидеть окружающих.

– Я прекрасно тебя помню. Ты нередко составлял компанию нашему общему другу и брал на себя обязанности его десницы. Или как вы там себя называли? Я также помню, как ты похитил мою мать и женщин, что были с ней в карете. – Северянин не произнес ни слова, внутренне содрогаясь от близости чертового мальчишки. – Если бы не моя воля, то ты бы болтался рядом со своим заступником, но я стараюсь искать союзников даже в самых маловероятных и спорных ситуациях.

– Какого черта вы вытворяете? – остервенение, с каким хозяин разгневанного тона обратился к собравшимся, не знало границ. Хойт спрыгнул к мощного тяжеловоза и помчался по устланной трупами дороге прямо к подножию виселицы. Он набросился на истязателя, отдыхавшего после неблагодарного труда. – Да как ты посмел, шакал? Кто позволил тебе это сделать?

– Мы строили эти два импровизированных столба с перекладиной половину дня, но вы не оценили. Сделаю вид, что это не задело мои чувства, – вечно мрачная Виверна, как его называли в узком кругу, отличалась редким чувством юмора. Черного юмора с неизменным намеком на смерть. – Мне отдали приказ, а я его исполнил. Все просто. Ничего не изменилось за те двадцать лет, что я потратил на вашу семью. И намерен потратить на вас.

– Твои услуги мне не понадобятся, чертов убийца. – Оноре не впервые встречал этот взгляд, буквально кричащий о порицании. Как будто убить тысячу мужчин на поле брани и четверых на виселице – это две разные вещи, разделенные пропастью. Увы, щепетильным вельможам, носящим позолоченные кинжалы на бедрах, не дано сего понять. Разрезать оппонента на двести кусков для них – дело чести. А вот презирать тех, кто не любит марать руки – дело принципа. – Повторяю вопрос: кто разрешил? Дядя? Мама? Кто? Отвечай, или ты меня не слышишь?

– Очевидно, что слышит, милый Хойт, – уставший от несдержанных криков Элайджа подошел ближе, стараясь не потерять самообладание. Полезное умение для того, кто планирует работать с Никлаусом. – Весь чертов Простор тебя слышит. Что случилось?

Короткое объяснение, смешанное с гневными комментариями, возмутило генерала до глубины души. Очередная сердобольная претензия, доходящая до абсурда.

– Во-первых, это был мой приказ. Да, попрошу без осуждений. Так было нужно. Во-вторых, тебя здесь не было, пока я руководил нападением и громил противников. В-третьих, это ради общего блага и ради нашей цели.

– Ради нашей общей цели?! – истерический вопль вырвался из уст нового владельца Садов, получивших их обратно лишь при помощи несправедливых действий, интриг и стяжательств. Поэтому нынешнее его поведение лицемерно или же наивно. – Ты хочешь сказать, что наша цель оправдывает убийство?!

– Перестань нести чушь о всепрощении! – рявкнул раздраженный полководец, делая резкий шаг вперед и толкая недальновидного борца за праведность в грудь. – Хватит играть в праведность. Поверь мне, я был проповедником и наставлял людей на путь истинный. Так вот, все это откровенная ерунда. Давно уже пора это понять.