Узы крови (СИ)

Огромное копье выпало из отсеченной правой руки, а изуродованное тело покатилось вниз по холму, на котором возвышался постоялый двор. Удивленные возгласы сопроводили медленно двигавшегося в сторону поверженного оппонента наследника престола, чей меч, приобретший бордовый оттенок, волочился за своим хозяином по темной траве, оставляя на ней яркий след. Лев не обратил внимания на многочисленные крики собственных друзей, призывающих его остановиться, на немую мольбу в опустошенном, почти остекленевшем взгляде лорда Дорна и на упавших в обморок девушек — перед глазами было лишь окровавленное лицо Хойта.

— Стой! Остановись, Никлаус! — Стефан мчался, не разбирая дороги, отталкивая нежелательных свидетелей, но было слишком поздно. Острие меча плавно, без колебаний, вошло в горло. Почувствовав металлический привкус во рту, Мартелл резко закашлял, после чего обилие крови вырвалось из тела с последним, предсмертным хрипом. Это зрелище заставило Старка упасть на колени рядом с трупом, над которым до сих пор возвышалась мрачная фигура кронпринца. — Что ты наделал?!

Несколько человек из толпы дернулись в сторону, пропуская вперед Темплтона, практически являющегося опорой для окровавленного тела, каковым являлся Хойт. Медленно переставляя ноги, продумывая каждый шаг, Рекс старался причинить другу как можно меньше боли и страданий, но они вырвались наружу в виде едва сдерживаемого крика. Перекошенное лицо с заплывшим глазом повалилось на землю. Тирелл медленно терял сознание.

Громогласные крики Рекса, призывающие крестьян немедленно принести воды, затерялись в общей суматохе голосов. На долю секунды ему показалось, что перед помутневшими глазами мелькнул профиль отца, словно он был жив и стоял здесь, склонившись над умирающим сыном. Однако это была иллюзия, игра воображения. Последнее, что видел второй сын Лэнса — это спокойно поднявшегося с тела убитого дорнийца Ланнистера, чья странная улыбка вновь взыграла на побледневшем лице. Все смешалось, но где-то там, в отдалении, послышался знакомый голос:

— Всего лишь убил очередного дорнийца, не более.

Комментарий к Человек, который продал мир

* В тексте звучали слова песни ” The man who sold the world ” группы Nirvana.

========== Пока я умираю ==========

Peter Gabriel – My body is a cage

The Strumbellas – Wild Sun

Перед тем, как окончательно потерять сознание, он несколько часов бился в лихорадке, когда его рвало сгустками собственной крови. Горло прожигало адским огнем, грудь сдавливало железными тисками, медленно уничтожая защиту в виде ребер. Черные волосы, слипшиеся от пота, разметались по подушке, из приоткрытых губ вылетали нечленораздельные звуки, больше напоминающие стоны. Свирепствовавшая болезнь сломила весь его организм, желая завершить начатое. Долгие, томящие дни он пытался бороться, пытался убедить себя и всех окружающих в том, что ему не больно. Тем не менее, с каждым днем шансы на поправку казались все призрачнее.

Об этом не говорили вслух, но когда произошел первый приступ, все поняли, что это неминуемый конец. Однако Лэнс не собирался так быстро расставаться с жизнью, не ради этого он три года балансировал на грани Ада и Рая, следуя за своим истинным королем и беспрекословно подчиняясь ему во всем. Он пережил все: самоубийство сестры и последовавшие за этим события, собственное пьянство, освобождение Висячих Садов, долгие годы бездействия, войну, сильное ранение от меча Джафримеля Таргариена и, наконец, осознание полной победы, - разве может какая-то болезнь с трудным названием сделать то, перед чем были бессильны все вышеперечисленные удары судьбы?

Нет, он этого не допустит, его убьет не болезнь. Глаза, все еще сохранившие свой живой блеск, резко распахнулись. Первое, что предстало перед глазами Тирелла после многочасового лежания в постели без каких-либо признаков жизни, был совершенно сломленный, поникший и подавленный мужчина. Лэнс не сразу признал в нем того двадцатилетнего мальчишку, который когда-то давно бегал по мрачным коридорам Оленьих Рогов, чтобы принести еще немного смоченных в холодной воде тряпок для снятия жара.

Теперь от прежнего юноши остались лишь глаза болотного цвета, до сих пор сохранявшие в себе прежнюю живость. Пальцы нервно скользили по черным взъерошенным волосам, изредка задерживаясь на каком-то участке головы. Капли пота, практически незаметные, стекали по бледноватой коже, оставляя за собой мокрые дорожки. Они терялись где-то в темной поросли на квадратном подбородке.

– Надежда умирает последней, верно, Деррек? – если бы перед ним не лежал немощный и больной, то Дондаррион без колебаний отсек бы ему руку за подобные слова. Издевательский тон, с которым они были произнесены, уничтожал любую надежду, даже самую мизерную. – Сколько на этот раз?