Узы судьбы

Мое сердце разбилось. Я и представить себе не могла, на что это, должно быть, было похоже. Какая глубокая боль селилась в душе, когда терялся ребенок?

— Может быть, мы могли бы начать все сначала?

Брови Эбигейл сошлись на переносице.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не можем вернуть те годы назад, но сейчас мы можем узнать друг друга получше. Это не сотрет того, что произошло, но сейчас это могло бы дать нам что-то прекрасное.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я бы с удовольствием, Роуэн.

Первые шаги были непрочными. Вопросы были заданы осторожно, чтобы не наступить на больную мозоль. Но через некоторое время мы нашли ритм. Я делилась забавными историями о Лейси. Мы обменялись списками избранного. Она рассказала мне обо всех местах, где жила, пока была в бегах. И впервые я познакомилась с мамой поближе.

Я так увлеклась нашим общением, что не услышала приближения Холдена, пока он не оказался в паре шагов. Я подняла на него взгляд, и улыбка исчезла с моего лица, когда я увидела его серьезное выражение лицо.

— Что случилось?

— Мы должны вернуться на территорию стаи. Остальная часть Четверки здесь.

— 41-

Энсон свернул обратно на территорию стаи гораздо быстрее, чем мы ехали в больницу. Я не была уверен, что вызвало у меня большую тошноту — знание о том, что члены Четверки ждут нас, или быстрые движения внедорожника. Я взяла Холдена за руку.

— Твой отец сказал что-нибудь еще?

Он покачал головой.

— Просто чтобы мы поскорее возвращались.

— Но Калеба нет? — Тошнота усилилась при одном только произнесении его имени. Мысль о том, что он может просто появиться и притвориться, что не сделал ничего плохого, крутилась в голове.

— Нет, — процедил сквозь зубы Холден. — Он прячется, как трус, каким и является.

Трус — самое подходящее слово для Калеба. Он был олицетворением этого.

Люк взял меня за другую руку, сжав ее между своими.

— Как прошло время с мамой?

Я несколько раз моргнула, пытаясь прояснить спираль, по которой вращались мои мысли.

— Это было хорошо. Сегодня она казалась лучше… яснее. Это займет время, но впервые я почувствовала…

— Надежду? — закончил он за меня.

Тепло разлилось в груди.

— Надежду.

Просто назвав эмоцию, я почувствовала страх, борющийся на задворках сознания. Я так сильно хотела, чтобы в моей жизни был родитель, с которым я могла бы быть близка, но меня так много раз ранили раньше. Обожженная, я остерегалась подносить руку слишком близко к пламени.

— Нормально — хотеть, чтобы она была в твоей жизни. Верить, что отношения могут быть чем-то большим, — мягко сказал он.

Я наклонилась к Люку. Были люди, которые были бы в шоке от дара Люка или от того факта, что ребята все больше и больше могли чувствовать, о чем я думаю и что чувствую, но для меня это было ничем иным, как утешением.

Вон наклонился вперед с сиденья позади нас и убрал волосы с моей шеи. Он прижался губами к коже там, задерживаясь.

— Сегодня она действительно казалась лучше. Я чувствую непостоянство в других перевертышах, а у нее оно было намного ниже.

В груди болело, но это была прекрасная боль. Я никогда не воспринимала прикосновения Вона как нечто само собой разумеющееся. Я так долго жила без них. Каждый раз, когда он искал меня для самой непринужденной ласки, это было величайшим подарком. Но его прикосновение сочеталось со словами ободрения? Это было почти больше, чем я могла вынести.

Я откинула голову назад и потянулась своими губами к его губам.

— Люблю тебя.

Он ухмыльнулся мне в губы.

— Я тоже тебя люблю.

— Знаете, я брошу водить машину, если все веселье всегда будет на заднем сиденье, — проворчал Энсон.

Кин усмехнулся.

— Я знал, что должен был сесть в третьем ряду с Воном.

— Конечно, оставь меня в качестве шофера.

Я наклонилась вперед и запечатлела поцелуй на плече Энсона

— Я вознагражу тебя позже. Обещаю.

Он улыбнулся.

— Мне нравится, как это звучит.

Следы юмора исчезли из машины, когда Энсон притормозил у ворот. Он набрал код, и дверь распахнулась.

Желудок снова скрутило.

— Скажите мне, что все будет хорошо.

С минуту никто не произносил ни слова. Люк сжал мою руку.

— Что бы это ни было, мы разберемся с этим вместе.

Мне надоело делать что-либо в стиле волка-одиночки. Я на собственном горьком опыте убедилась, какой это было ошибкой. Эта связь была моей силой. Это было все наше. Не только в усилении наших способностей, но и в том, как мы все уравновешивали друг друга. Мы были здоровее и счастливее, когда были единым целым.

Энсон остановил внедорожник перед лоджем, и я с трудом сглотнула, когда мы все вылезли наружу. Мышцы напряглись, когда я заставила себя направиться к ступенькам.

Ребята окружили меня, как всегда. Вон набрал очко, возглавив нашу группу. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Напряжение, повисшее в комнате, охватило меня. Люк вздрогнул рядом со мной, и я мгновенно взяла его за руку, исцеляя самую сильную его боль. Он послал мне благодарную улыбку.

Никто не сидел. Это было первое, что я заметила. Они ждали по меньшей мере тридцать минут, но никто так и не расслабился настолько, чтобы присесть.