Узы вечности

— Знаешь, Карина, — снисходительно парировал он, — ты сначала врать научись, а потом уже ври.

— Ты лучше объясни мне, Полянский, какого черта тут делаешь ты, — поспешила сменить тему я, смутившись еще больше, — что-то на пленника ты ни разу не походил.

— Я и не был пленником.

— То есть? — я нахмурилась. — Что ты этим хочешь сказать? — пристально на него смотрела.

— Именно то, что сказал, — Руслан упорно сохранял невозмутимость. — Дамир меня сюда не тащил и насильно не удерживал.

— Так неужели ты заодно с ирбейцами?! — я ахнула и вскочила. — Неужели ты нас предал?!

— Кого вас? Будь любезна, уточни, — мрачно произнес он. — Так кого? Паладинов твоих разлюбезных?

— Людей! Ты забыл Гай-Кодзор?! Забыл, что с ним сделали ирбейцы?! И пусть тебе плевать на Землю, но они ведь и до твоего мира могут добраться! Неужели для тебя вообще ничего святого нет?

— Во-первых, говори тише, — спокойно перебил он, — а во-вторых, с чего ты взяла, что я заодно с ирбейцами?

— Ты сам сказал!

— Ничего подобного.

— Но, — я растерялась, — тогда как ты здесь оказался?

— Дамир меня пригласил, — ответил Руслан совершенно спокойно.

— Пригласил? — опешила я. — Ирбеец пригласил тебя к себе в гости?

Руслан резко нахмурился.

— Карина, что за глупости? С чего ты вообще взяла, что он ирбеец? Да, он их возглавляет, но он не ирбеец.

— Тогда кто он такой? — я понимала все меньше и меньше.

— Он землянин.

— Землянин? — возмутилась я. — Так он вдобавок еще и предатель!

Руслан отреагировал странно.

— Не торопись с выводами, — смотрел на меня с явным укором. — Он — землянин по месту рождения, но жил среди ирбейцев, так что тут факт предательства еще под вопросом.

— Это его злодеяния не оправдывает, — парировала я, — ты мне давай, Полянский, лучше объясни, с какой это радости у тебя с Дамир мир, май и дружба.

— Слушай, ты вообще кроме Деккера в окружающем мире еще хоть что-то замечаешь? — с раздражением поинтересовался он.

— Причем тут Андрей? — вспылила я. — У тебя всегда везде Андрей виноват! Причем тут он?!

— Да притом, — Руслан злился все сильнее, схватил меня за локоть, — что если дело не касается твоего обожаемого Деккера, ты элементарного не видишь! А потом начинаешь вдруг удивляться и вопить в праведном гневе!

— Во-первых, Полянский, говори тише, — с сарказмом повторила его же слова я, — а во-вторых, чего такого элементарного я не заметила?

— А Дамир тебе случайно никого не напомнил? — не менее ядовито отозвался Руслан. — Ну конечно, что я за глупости такие говорю, — он продолжал насмешливо улыбаться, но в сверлящем меня взгляде плескалась нешуточная ярость, — самое-то главное ты заметила, что Деккер тут не причем, а остальное не важно!

— Да чего ты опять за Андрея зацепился?! — взорвалась я. — С чего это он тебя так бесит?!

— Ни с чего! Не всем же любить его до одури как ты!

— Какой же ты все-таки дурак! — у меня от зашкаливающих эмоций чуть слезы на глаза не навернулись. — Ты ни черта, ни черта не понимаешь!

— Ну так объясни!

С минуту сверлили друг друга яростными взглядами. Я едва сдержала порыв признаться ему в своих чувствах, перевела дыхание. Нет-нет-нет, ни в коем случае нельзя терять над собой контроль.

— Так чего такого элементарного в Дамире я не заметила? — спросила я как можно спокойнее.

— А того, — ответил Руслан ровным голосом, — что Дамир — мой родной брат.

Меня как по голове пришибло.

— Что? — ахнула я в крайнем изумлении. — Брат?.. Но как… ты же говорил… что никого нет… что они все…

— Веретено Судьбы, — Руслан отпустил мою руку и сел на поваленное дерево.

Я робко села рядом. Вся ярость враз улетучилась без следа.

— Знаешь, Карин, мне ведь часто приходили в голову мысли, как бы сложилась моя жизнь, будь у меня семья.

Я нерешительно взяла его за руку. Он не стал отстраняться, легонько сжал мою ладонь пальцами.

— В детстве Дамира я чуть ли не боготворил. Старший брат тогда был для меня кумиром и примером для подражания, — тихо и неестественно спокойно говорил Руслан. — После смерти родителей нас с ним определили в один детдом. Но мне было шесть, Дамиру четырнадцать — разным возрастным группам не разрешали общаться, и мы друг друга вообще не видели. Через два месяца он сбежал. Его вернули. Но он подхватил воспаление легких с осложнениями, да и нашли его слишком поздно, так что Дамир умер через несколько дней. Но я об этом не знал, случайно только про его побег услышал. Про возращение и смерть мне никто не сказал ни слова. И я тоже сбежал. Чтобы найти брата.

Руслан ненадолго замолчал. Я тоже молчала. Да и не нужны были сейчас никакие мои слова, и уж тем более подкатывающие слезы. Руслан не нуждался в жалости. Ни в моей, ни в чей-либо еще. Он не жаловался, просто спокойно констатировал факт.

— Что было после побега, я помню очень смутно, — наконец, продолжил Руслан. — Как-то вот и с тобой в то время пересеклись. Неожиданно нашлась моя тетя, она добилась опеки надо мной. И про смерть Дамира я узнал уже от нее.

Он снова замолчал, я тоже ничего не говорила, просто не могла найти слов, чтобы выразить свое сожаление. Но Руслан почти сразу продолжил: