В.А.М.П.

На балконе тоже были установлены небольшие столики, но Рита отвела гостей в сторону круглых диванчиков возле стены. Они были закрыты тяжелыми портьерами шоколадного цвета, и таким образом каждый стол легко можно было превратить в отдельный кабинет, где люди могли побеседовать без лишних глаз.

Герман устало упал на белоснежный диванчик, на который указала администратор, сразу же скинув с себя мокрую куртку и испачканный пиджак. Он остался в одной белой рубашке, покрытой пятнами пота и каплями крови, но его это вовсе не смущало. В конце концов, Альберт и сам выглядел не лучше: лицо припухло от ударов, рубашка порвалась по шву на боку, и кровавых разводов на ней не было видно исключительно из-за того, что она сама имела багряный оттенок.

— Рита, принеси мне цитрусовую смесь, — не глядя в меню, сделал свой заказ главарь вампов, бросив шлем на диванчик. — После такого вечера мне нужно привести нервы в порядок.

— А что будете заказывать вы? — администратор повернулась к Герману.

— Да я как-то не курю… — растерялся он.

— Будь добра, принеси ему кувшин воды со льдом. Это все, — решил вместо боксера Альберт.

— Как скажете.

Плотно задернув занавес, Рита удалилась, но уже через минуту вернулась с кувшином воды, двумя стаканами и небольшим стеклянным флаконом с жидкостью для вейпа. Пообещав больше не беспокоить «господина Вайса», она оставила двух вампов наедине.

— Почему тебя называют здесь «господин»? — поинтересовался Герман, наливая себе воду в стакан. — Такое старое обращение, его нигде уже не используют. Или ты какой-то аристократ?

Альберт ухмыльнулся, доставая из кармана брюк вейп. Неторопливо залив жидкость в специальную емкость, он втянул воздух через мундштук и медленно выдохнул клубы цитрусового пара в лицо боксеру, от чего тот поморщился.

— Просто в этом месте так принято. Здесь ко всем гостям обращаются «господин» или «госпожа», — объяснил Альберт.

— Все равно странное правило.

— Это я его ввел. Когда клуб «Тихое место» еще принадлежал мне.

Герман удивленно взглянул на мужчину, сидевшего напротив него за столом. Будто в первый раз его увидел.

— Почему ты больше им не владеешь?

— Я очень многого лишился, когда заразился вирусом мутировавшей анемии. Не только клуба.

Затянувшись еще раз, Альберт выдохнул пар в сторону. Его взгляд упал на разорвавшуюся по шву рубашку, и он раздосадовано сжал губы, явно не обрадовавшись подобному памятному сувениру от головорезов Султана.

— У тебя его кто-то отнял? — предположил Герман, делая глоток воды.

— Разве могут отнимать те, кто дают? Нет. Они просто возвращают свои дары себе, будто время, отмеренное на владение ими, подошло к концу.

Вскинув здоровую бровь, Герман промолчал, не особенно улавливая мысль собеседника. Через минуту, когда тишина стала давить на уши обоим вампам, Альберт все же ответил более понятно:

— Моя семья забрала у меня все, когда узнала, что я инфицирован.

— Почему они так сделали?

— Потому что моя мать была уверена, что этот вирус — это болезнь отбросов и наркоманов, которые колются грязными шприцами в подворотнях, но никак не взращенного в богатстве и комфорте человека, с детства готовившегося к светской жизни и блеску славы. И она очень быстро убедила в этом всю остальную семью.

— Но ведь, насколько мне известно, ты стал жертвой вирус-террористов…

— Ты уже в курсе?.. Занятно. Но для всей моей семьи это звучало лишь как выдумка, попытка оправдать себя. Ведь вирус-террористы встречаются не так часто, как кажется.

— Выходит, с тех пор ты лишился семьи и дома? Упал с вершины мира к его подножию. И теперь вновь пытаешься вскарабкаться по этому гладкому склону.

— Можно и так сказать. Я не виню свою семью в узколобости. В конце концов, большинство людей такие… Недалекие, опасающиеся всего непонятного, стремящиеся только обезопасить себя от возможных угроз и от любой ответственности. Это инстинкты. И я не желаю с ними бороться.

Альберт расслабленно вытянул руки на спинке диванчика, чуть откинув голову назад и периодически затягиваясь цитрусовым паром.

— Но вот, что я действительно желаю, так это изменить свою судьбу и судьбу мне подобных. Будущее вампов. Тех, от кого отвернулось государство, общество, семьи. Люди предпочли выставить нас чудовищами, загнать в трущобы жизни и отправлять в печи крематориев, как только кто-то осмелеет и высунет нос наружу.

— Разве реально изменить эту данность? Одного вампа или даже ассоциации недостаточно. Сколько всего зараженных в Москве? Около пяти десятков в штабе, еще сколько-то разбросаны по стране. Этого все равно мало. Ничтожное количество для того, чтобы к нам прислушались.

Герман взял со стола одну из тканевых салфеток, намочил ее край в стакане с водой и принялся с усердием смывать со своего лица кровь.

— Может, нас и немного, но есть вещи, которые не под силу никому, кроме вампов, — с усмешкой ответил Альберт. — И, поверь мне, наша ассоциация действительно может переменить отношение в обществе к себе, сделать так, чтобы нас уважали.

— Как же, например? — Герман даже замер с окровавленной салфеткой в руках.