В.А.М.П.

— К сожалению, я не могу приехать сейчас в Абакан.

Как же тяжело ему было говорить эти слова. Больше всего на свете в тот момент он желал оказаться возле сестры и племянника. Защитить их обоих и подарить им надежду на благополучный исход. Но обязательства перед ассоциацией и Альбертом связывали его по рукам и ногам.

— И что мне делать? — Робкая мольба о помощи.

— Ты можешь переехать на какое-то время к одной из своих подруг? — с трудом выталкивая слова из горла, спросил Герман.

— Я не думала над таким вариантом… Наверное… Я не знаю. Мне нужно позвонить им.

— Позвони. Будет лучше, если ты с сыном переедешь из этой квартиры туда, где тебя не смогут найти, если они вернутся.

— Но как же мне все оставить?.. — тихо пробормотала Елена. — Тут ведь все мои вещи. И кто же будет поливать мои цветы? Они же засохнут…

— Прекрати ты думать о своих растениях! — с рычанием в голосе воскликнул Герман, звучно ударив кулаком по креслу. — Подумай о своей жизни и жизни своего сына!

— Ты п-прав, — растерялась сестра, испугавшись неожиданного выкрика. — Ч-чего это я в самом деле?.. Я позвоню им сейчас же.

— Правильно. Не теряй время.

— Хорошо. Я найду, к кому попроситься пожить.

— Я приеду к тебе сразу же, как только у меня выдастся возможность, — на прощание пообещал мужчина. — А пока береги себя, Елена. И Славку.

— И ты, Герман. И, пожалуйста, не ввязывайся больше в такие истории… Я тебя прошу. Я не хочу поседеть к своим сорока годам.

Звонок завершился. Герман остался сидеть в кресле, вслушиваясь в тишину комнаты. Судя по всему, Вики в темноте так и стояла где-то около двери, скрестив руки на груди, и совсем не шевелилась.

— Я могу как-нибудь загладить свою вину перед тобой? — наконец вполголоса спросил он.

— А что делают обыкновенные люди в таких случаях? — прошелестела Вики в ответ.

— Не знаю. Приглашают в ресторан, наверное.

— Не будь я инфицированной, такой вариант, может, даже бы устроил меня.

Она мягко отстранилась от стены.

— Когда-то я была ценительницей хорошей еды, — чуть громче заговорила женщина через миг. — И, признаться честно, порой сожалею об утраченной жизни обыкновенного человека только из-за того, что простая пища мне больше не доступна… Такая глупость, правда? Думать о подобных мелочах, вроде французского лукового супа или эклерах с заварным кремом, когда на кону стоят десятки жизней вампов, преследуемых государством, и без моей помощи всех их, возможно, ждет утилизация…

— Все наши жизни строятся из таких вот мелочей. И ничего глупого в этом нет.

— Иногда я так злюсь, Герман. Злюсь на судьбу, на нелепую случайность, на того вирус-террориста, из-за которого я стала зараженной. А потом вспоминаю новую семью, которую я здесь обрела, цель, за которую стоит бороться, и ощущение того, что я наконец на своем месте.

— Выходит, твоя жизнь изменилась только в лучшую сторону.

— Тогда почему я так не считаю? — Вики приблизилась к Герману, выбравшемуся из кресла. — Почему все еще терзаюсь своей болезнью, и ни дня не проходит, чтобы я не подумала о всем том, что я утратила?

— Ты мечешься между старой и новой жизнью, потому что и там и там есть обстоятельства, которые тебя держат. Ты не хочешь отпускать прошлое и борешься лишь за то, чтобы твое будущее стало ему соответствовать хоть немного. Впрочем, как и Альберт. Похоже, в этом плане вы друг друга стоите.

— Может, ты и прав. Мне действительно близки и понятны многие его стремления…

Шагнув к женщине вплотную, Герман нежно схватил ее за кончики прохладных пальцев и сжал их.

— Я должен загладить свою вину перед тобой. Может, ты захочешь как-нибудь провести со мной вечер? Просто погулять по городу. Или же я могу попросить Марка Аполлоновича достать для нас что-нибудь экзотическое и организовать пикник на крыше театра, прямо под звездным небом… Что скажешь?

Он заглянул ей в глаза, надеясь, что сумеет разглядеть там согласие, но Вики отвернулась.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

Неуверенно отступив на полшага, она вся как-то сжалась. Ее пальцы выскользнули из широкой и теплой ладони Германа.

— Ты больше не хочешь доверять мне, верно? — догадался мужчина.

— Нет. Да. Я не знаю… — пробормотала она. — Ты симпатичен мне, но твой поступок отрезвил мой разум.

— И что же?..

— Мне нужно время, чтобы обдумать, как дальше к тебе относиться. Прости, Герман.

Они стояли напротив друг друга, обратив глаза в пол, лишь бы не пересекаться взглядами, в которых безраздельно царствовала затаенная обида. А после Герман просто молча развернулся и вышел из комнаты, раздосадованный и безумно злой на себя.

Глава восьмая Без права на ошибку