В.А.М.П.

Альберт сжал поручень, пронзая своим темным взглядом по очереди каждого из присутствовавших в буфете. Вампы невольно отводили глаза или прятались за чужими спинами, будто их уличили в чем-то неприличном или постыдном. Только Герман единственный прямо и с нескрываемым раздражением ответил на взор главаря ассоциации. Они, не моргая, сверлили друг друга взглядами секунду, будто ведя какую-то незримую войну.

— Разве тебе, Герман, не нужно завтра к девяти утра быть на восьмидесятом этаже небоскреба «Осе», чтобы приступить к новой работе? Перед Дамиром ты должен быть бодрым и собранным. Тебе как никому из всех здесь присутствующих нужно хорошо выспаться.

Герман на миг прикрыл веки, признавая свое поражение.

— Да… Ты прав, Альберт. Простите, ребята. Спасибо за вечер и настроение, но мне действительно пора.

Отставив стакан, боксер кивком поблагодарил вампов и направился в общую спальню, не оборачиваясь. За спиной еще какое-то время царило молчание, а после все остальные участники незапланированного торжества медленно начали убирать следы вечеринки и разбредаться.

Проснувшись задолго до того часа, когда ему надо было вставать, Герман еще долго лежал на своей койке, гипнотизируя взглядом потолок. Его волновала предстоявшая работа на Дамира, который казался боксеру человеком донельзя самовлюбленным и жестоким. Охранять подобного магната, для которого жизни людей вряд ли много значили, претило Герману, но отказаться от этой работы он уже никак не мог.

«Ладно. Я просто должен следить за ним. Не лазать в компьютере, не выяснять его грязные тайны, а просто наблюдать из-за спины и запоминать», — успокаивал себя мужчина. — «И надеяться, что Альберт не заставит меня сидеть на восьмидесятом этаже слишком долго».

Умывшись и почистив свой испачканный костюм, Герман побрился, с неудовольствием погладив пальцами оставшийся после вчерашней драки с Тимуром массивный синяк на скуле. Такое украшение хоть и было доказательством качественно проделанной работы, но все же придавало его лицу неприглядный вид.

Уже одевшись и направляясь к выходу из театра, Герман неожиданно столкнулся в коридоре с каким-то сгорбленным парнем, от которого крайне дурно разило.

— Черт! — ругнулся вамп, когда они налетели друг на друга в полумраке неосвещенного коридора.

— Тимур? — удивился Герман, распознав этот голос. — Ты что ли?

Тип одернул капюшон куртки с головы, чтобы лучше разглядеть собеседника, и стало видно, что лицо вампа было полностью покрыто ссадинами, ушибами и гематомами, которые превратили его кожу в красноватую опухшую маску. Разбитые затемненные очки висели на самом кончике сломанного носа, а без них облик Тимура был практически неузнаваемым.

— А, это ты Герман. Не думал тут кого-нибудь встретить так рано.

— Мне не спалось, решил наведаться на работу пораньше, — пробормотал боксер, все еще разглядывая лицо Тимура. — Это я тебя так сильно отделал вчера? Слушай, извини… Я что-то силу не рассчитал.

— Да нет, ты мне только нос сломал, — отмахнулся Тимур. — Мелочи. Хотя дрался ты что надо! Я слышал, будто ты раньше боксером был. Знаешь, это прям реально чувствуется в каждом ударе.

— Кто же тебя тогда так изуродовал?

Тимур замялся и неуверенно переступил с ноги на ногу.

— Охранники ваши и телохранители этого Дамира потом просто отбивную из меня сделали. И забросили в полицейское отделение, когда я уже даже пальцем не мог пошевелить. Там хотя бы не били… Один из наших внедренных вампов смог меня оттуда достать, помог до штаба добраться, а то ноги еле ходят…

— Это же ненормально, — возмутился Герман. — Неужели Альберт не предусмотрел такой исход, что тебя из мести или по приказу этого Дамира захотят так отметелить? Они же и убить могли!

— Альберт предупреждал меня о подобном. Я был готов. Не скажу, что мне это нравится, но просто каждый раз, когда на операциях Альберта подобное случается, то я просто думаю, что так, наверное, и должно быть. Если наша ассоциация хочет добиться лучшей жизни для вампов, то надо сжать кулаки и терпеть эту боль. Чтобы потом, через годы, когда планы главаря дадут свой результат, я мог с чистой совестью порадоваться, что все было не напрасно.

Герман с удивлением слушал Тимура.

— Я скажу тебе честно, я прозябаю в В.А.М.П. уже давно, еще с тех времен, когда здесь всем заправлял Дантист. Это была совсем другая эпоха, Герман. Я не знаю, хорошо или плохо, что ты и многие другие вампы ее уже не застали. При Дантисте было куда спокойнее, мы держались вместе, помогали ему и друг другу, как семья. А с приходом Альберта началась борьба нашей ассоциации с миром вокруг. И мы стали уже бойцами, которые послушно выполняют приказы и направляются на убой. Да, впереди нам освещает путь великая цель — свобода и признание… Но я тебе скажу, Герман, порой я очень скучаю по эпохе Дантиста и хочу ее вернуть.

— И что мешает? — приглушенно спросил боксер.