В.А.М.П.

Но было уже слишком поздно. Герман вздрогнул, возвращаясь в реальность, и крутанул руль в сторону, пытаясь увести машину с полосы. Одна из транспортировочных платформ, под завязку заполненная тяжелыми бетонными блоками, толкнула электромобиль в бок, разворачивая его и придавая ускорение. Пронзительно завизжали шины, и машина закрутилась на месте, потеряв направление. Олег кричал что-то невразумительное, упершись обеими руками в панель, а Герман, вцепившись пальцами в руль до посинения, старался как-то остановить кручение, вдавив педаль тормоза до упора.

И в этот самый момент откуда-то сзади на полной скорости в багажник въехал массивный черный электромобиль, водитель которого то ли не успел затормозить, то ли совершенно не смотрел на дорогу. Машину жестко тряхнуло от удара, послышался звон стекла и звук сминаемого металла. Из руля выстрелила подушка безопасности, со всей силы ударив Германа по лицу и заставив отключиться на несколько долгих секунд.

Когда он пришел в себя, то вокруг все было в молочном дыме, пахло гарью и свежей кровью. Как оказалось, кровь была его — подушка безопасности разбила нос, но зато металлический вкус мгновенно взбодрил Германа, приведя в чувство. Он с трудом отстегнул ремень, который прочертил через все его туловище болезненную алую полосу, впившись в кожу при резком торможении.

Повернув голову в сторону, Герман не сразу понял, почему Олега не было на соседнем сиденье. Лобовое стекло было разбито, а его молодой напарник вылетел на капот машины при столкновении. Он не был пристегнут и умер почти мгновенно, судя по огромных размеров луже крови, которая все еще продолжала сочиться из разбитой головы и множественных порезов от осколков.

«Как же так вышло?..»

Он отвернулся, чтобы не смотреть в удивленно распахнутые и безжизненные глаза Олега. С трудом открыв покореженную дверь, Герман буквально вывалился из машины на асфальт. Вокруг уже начинали собираться люди: случайные зрители, водители. В воздухе кружили полицейские дроны, пытавшиеся оценить образовавшийся на дороге затор с помощью своих датчиков и сенсоров.

Герман с усилием поднялся на ноги, стерев кровь с лица рукавом пиджака. Кто-то указывал на боксера пальцем, другие пытались о чем-то спросить, но он, все еще оглушенный и соображавший лишь частично, только отмахнулся от чужих рук, стремясь скорее добраться до двери, ведущей в салон электромобиля.

Металлическая дверь была смята, стекло разбилось, и мужчине пришлось приложить всю свою силу, чтобы распахнуть ее. В лицо сразу же ударил тяжелый смрад крови, алкоголя и боли.

Внутри салона все было перевернуто вверх ногами. Стойка с алкоголем опрокинулась во время столкновения, алкоголь был разлит по полу, и всюду были разбросаны осколки. А один из них, достаточно крупный и толстый, торчал прямо из ключицы Дамира Игнатьевича, валявшегося на полу в луже собственной крови. Владелец «Осе» был еще жив и даже соображал: он что-то нашептывал себе под нос, не обратив внимания даже на Германа, выломавшего дверь.

— Прости меня, прости меня… — как обезумевший тихо бормотал Дамир одни и те же слова.

Не сразу боксер смог разглядеть, что его начальник лежал рядом с Цезарем. У бигля был сломан позвоночник. Его ноги были вывернуты совсем в другую сторону от верхней части туловища, но пес не скулил от боли и не выл. Он просто молча лежал в кольце рук своего хозяина, безучастно моргая и разглядывая заплаканное лицо Дамира.

— Пожалуйста, прости меня. Я забыл… Забыл о своей заветной цели, заигравшись в бога…

Этот могущественный человек, глава солидной компании, успешный бизнесмен и непреклонный управленец, плакал, как ребенок, дрожащей рукой поглаживая бигля по голове, стараясь не задевать его своими медвежьими когтями. И он не замечал, что пес уже полминуты как скончался, бока его перестали вздыматься, а глаза застыли. Дамир по-прежнему пальцами скользил по шерсти и нашептывал извинения.

И хоть Герману тоже было жалко Цезаря, но куда больше боксера волновала широкая лужа крови, растекавшаяся из-под Дамира. Стекло перерезало ему артерию под ключицей, и владелец «Осе» стремительно терял жизнь. Кожа его была белой, как снег, и силы уходили с каждой секундой.

«Я ничем не смогу ему помочь», — неожиданно ясно осознал Герман.

Дамир опустил голову на пол, прямо возле морды своего любимого пса, и закрыл глаза. Вряд ли ему оставалось жить дольше пары минут. Герман пробрался внутрь покореженного салона, царапая ладони об осколки, и подполз как можно ближе к своему начальнику. Запах крови будоражил его обоняние, дразня.

Мужчина опустил пальцы на горло Дамира, пытаясь уловить пульс. Тот был, хоть и очень-очень слабым. Герман сглотнул и все же решился.

Он поднес свое лицо практически к самому горлу Дамира, дал мысленный сигнал имплантам и вонзил удлинившиеся клыки в кожу магната. Едва горячая кровь коснулась его языка, все чувства Германа смешались. Волна чужих эмоций и воспоминаний оглушила его, погребя под собой, и боксер с трудом сумел не захлебнуться в ней. Кровь наполняла рот потоком силы и памяти.