В ад с чистой совестью

— У нее приобретенный порог сердца, — немного помолчав, ответил Герман. — Это началось после смерти отца…

Я думала, он еще что-то расскажет, но он замолчал, явно не собираясь развивать эту или какую-нибудь другую тему.

Не так я себе представляла обратный путь. Не думала, что придется клещами вытягивать из него слова. Он находился в каком-то подавленном состоянии, как мне показалось. И причин уныния я не видела. Все же было хорошо, пока мы не вышли на улицу. За столом он веселился вместе со всеми. А сейчас молчал, явно не желая разговаривать.

В общем, от такой прогулки я тоже не получала никакого удовольствия. Больше ни о чем его не спрашивала и была даже рада, когда мы остановились на крылечке моего дома, чтобы попрощаться.

— Ну, пока?

Я достала ключ и вставила его в замочную скважину. Удивительно, но Герман не спешил уходить.

— Зайдешь на чашечку кофе? — скорее из вежливости, чем желания, предложила я. Честно говоря, меня напрягало и немного обижало его молчание.

— Нет, — мотнул он головой, — поздно уже.

— Тогда, спокойной ночи.

Я открыла дверь, но он придержал меня за руку, не пуская зайти в дом. Я посмотрела на него и поразилась выражению грусти в глазах. Никогда еще она не была такой глубокой.

— Что случилось? — Вопрос вырвался непроизвольно.

— Ничего. Все было просто замечательно, — ответил Герман и торопливо поцеловал меня в щеку. — Я бы хотел, чтобы ты больше мне доверяла…

Он наклонился так близко к моему лицу, что его глаза показались мне озерами грусти, с хорошо просматриваемым дном сквозь чистую воду. В какой-то момент я подумала, что Герман сейчас поцелует меня, но он отодвинулся и сказал только:

— Спокойной ночи, Софья.

А потом ушел. Я еще какое-то время стояла на крыльце, размышляя о причине столь странного поведения. Ничего путного в голову не шло. Вернее, мыслей было столько, что они теснили друг друга, пока голова не разболелась. Лучшее, что могла сделать, это отправиться спать, придя к философскому умозаключению, что утро вечера мудренее.

* * *

Наконец-то хоть одно утро началось, как положено, в шесть часов со звонком будильника. Уснула вчера я мгновенно, спала крепко без сновидений и выспалась, как никогда. Мне даже захотелось позавтракать с утра пораньше, что случалось редко. Обычно спросонья аппетита нет, и максимум, что организм позволяет принять, это чашка кофе.

Я отварила макароны, нарезала копченой колбасы, наколотила кофе и с удовольствием все это съела. Только потом отправилась работать. Дождь все еще лил. Казалось конца и края непогоды нет. Небо было везде одинаково темное, без признаков просвета. Я уже привыкла, выглядывая в окно, видеть наполовину скрытые тучами горы. Какие они красивые, залитые солнечным светом! И какие они грустные в тумане непогоды.

Как же интересно записывать события, происходящие непосредственно с тобой. Почему наша жизнь настолько скучна и однообразна, что все время приходится что-то выдумывать? Насколько было бы проще писателям-реалистам излагать настоящие события. Конечно, собственных приключений вряд ли хватит на много романов. Для этого нужно быть как минимум Индианой Джонсом. Но ведь есть друзья, знакомые, знакомые друзей… Записал историю на диктофончик, вот тебе готовый сюжет. Придумай идею, героев и вперед. И больше, чем уверена, получалось бы захватывающе. А про скучные будни рядового инженера или учителя читать неинтересно. Хотя, как выяснилось, с рядовыми учителями тоже происходят иногда удивительные вещи.

Философское настроение отразилось на очередной главе романа. Перечитав ее, я поняла, что получилась она какая-то грустная. Хотя, мой вчерашний вечер тоже не назовешь слишком веселым, особенно учитывая то, как мы простились с Германом.

— Ты что, влюбилась в этого недотепу?!

Голос Владимира меня так напугал, что я чуть не потеряла сознание от неожиданности. Аж сердце зашлось в груди.

— С ума сошел?! Подкрадываешься сзади и орешь прямо в ухо! — накинулась я на него, когда смогла говорить. — Придурок, проклятый!

— Просто, интересно было почитать твое словоблудие, — гнусно усмехнулся он.

— Ты опять подсматривал?!

Как он смеет так себя вести? То, что я пишу пока еще не роман. Это больше похоже на дневник, настолько личного содержания, что стыдно показывать кому-то. А он… Неужели он не имеет представление об элементарной этике?

— Да, какая разница, читаю я или нет? Рассказать же все равно не смогу. Кстати, получается у тебя очень неплохо, — нехотя закончил он мысль. Сразу видно, делать комплименты женщинам — не его конек.

Я тоже задумалась над его словами. Тяжко писать, не имея возможности дать почитать кому-то. Постепенно в сознании зреет мысль, что получается скучная ерунда, никому не нужное второсортное чтиво. Так пусть хоть он читает, может подскажет что…

— А ты раньше читал книги?

Я не рискнула спросить «при жизни». Как-то неловко стало перед ним, сама не знаю почему.

— Когда-то я считался образованным, — в голосе Владимира проскользнули грустные нотки. — И книг у меня дома было много.