В Аду мне уготован Трон (СИ)

- Мое имя означает «путь волка». Понимаешь? Я - твой путь, - заявил Корнблум, отстраняясь от детектива. Заметив, что тот уже частично вернул себе возможность двигаться, он медленно отошел от него на пару шагов, не переставая улыбаться.

- Ты - путь в преисподнюю, Кёниг, - выдохнул Рихтер, содрогаясь от злости. Еще мгновение, и он ощутил, что контроль над телом возвратился. Детектив в пару шагов преодолел расстояние между ним и Корнблумом и со всей силы ударил противника по лицу. Парень с грохотом рухнул на круглый стол прямо на блюда с наркотиками. Порошки рассыпались под ним и частично распылились по воздуху, создав белесую наркотическую дымку. Но Рихтер не обратил на нее никакого внимания. Как и Корнблум. Его очки разбились, а мерзкая синяя шуба слетела на пол, оголив культю, которая торчала вместо левой руки парня.

- О, кажется, кто-то успел добраться до тебя раньше меня. Хорошо, что не добил, иначе мне бы ничего не досталось, - торжествующе прошипел Рихтер.

- Ах, это, - равнодушно осмотрел парень обрубок вместо левой руки, который обозначался чуть ниже локтя. – Мне посулили слишком большие деньги за эту руку. Я не мог упустить такого шанса, - вздохнул он, шмыгая разбитым носом, из которого сочилась кровь. Кровь, на которую тоже нашлись бы покупатели.

- Ты продал свою руку?

- Да. Продал. Люди – всего лишь дорогие куски мяса. Я – не исключение.

- Нет. Ты как раз таки исключение, потому что в мире нет большей дешевки, чем ты, - прорычал Рихтер, собираясь ударить парня вновь. Вот только вполне ожидаемая в его положении мысль остановила мужчину:

«Я… - Рихтер смотрел на распластавшегося на широком столе парня, облаченного лишь в жилетку и кожаные черные бриджи и не верил своим ощущениям, - я хочу его… - смотрел на смуглую кожу, на которую осел белый порошок, на виднеющиеся из-под жилетки черные кресты пластырей, которыми были заклеены соски, и не мог поверить себе, но… - Я хочу его трахнуть».

- Ну и чего же ты ждешь? – с придыханием прошептал Корнблум, и Рихтер сорвался, полностью отдавшись животному желанию обладать тем, кого он ненавидел больше всех в своей жизни. Схватив парня за шею, он прижал его к столу и наклонился к нему совсем близко. Далекое сознание нашептывало не делать этого.

«Ты пожалеешь об этом, Рихтер. Ты абсолютно точно об этом пожалеешь!»

Но желание было слишком жгучим и непреодолимым. Мальчишка победил. Но будет ли он доволен результатом.

«О, поверь, я сделаю все, чтобы ты получил от этого минимум удовольствия», - подумал детектив, рывком приподнимая парня над столом и разворачивая его к себе спиной.

- Ты будешь умолять меня остановиться, - пообещал он на самое ухо Корнблума, спуская с него кожаные бриджи и оголяя смуглую задницу Кёнига.

- Вот уж сомневаюсь, - возбужденно прошипел тот, с готовностью расставляя ноги. – Давай, покажи мне, насколько ты меня ненавидишь.

Дважды Рихтера просить не пришлось. Дрожащими руками расстегнув ширинку, детектив навалился на Вольфганга, одним резким толчком полностью проникнув в него. Тот тихо заскулил под мужчиной, едва ли получив удовольствие от столь резкого посягательства на свою задницу, но сопротивляться и останавливать мужчину не торопился. Вцепившись пальцами в край стола, он уперся лбом в твердую поверхность, изогнувшись и попытавшись таким образом чуть изменить положение и, видимо, облегчить свою участь, но Рихтер не позволил ему этого. Придавив парня своим весом к столу и лишая его таким образом хоть какой-то возможности шевелиться, детектив начал резко и болезненно, даже для самого себя, вбиваться в тугую неподатливую плоть, желая причинить как можно больше боли наглому зазнавшемуся королю наркотрафика.

- Нх… Больно, - все же донеслось сдавленное со стороны Корнблума, заставив Рихтера двигаться быстрее. Его действия казались ему абсолютно дикими, жестокими и безжалостными. Но ему никогда еще не было так хорошо. И с каждым толчком желание продолжать лишь возрастало. Вот он, его личный враг, воплощение его боли и одиночества, его болезненная одержимость, полностью подвластная каждому его действию. И Рихтеру хотелось, чтобы Корнблум ощутил это сполна – власть, которую он над ним имел.

- Будет еще больнее, - пообещал он сбивчиво, сдирая с парня жилетку и начиная кусать его гладкую смуглую кожу, оставляя на спине парня рваные следы от глубоких укусов.

«Давай, сука. Кричи. Стони. Умоляй меня остановиться! Умоляй меня!»

Но со стороны Корнблума слышались лишь тихие подавленные стоны и хлюпанье продолжающего кровоточить носа. Дыхание его сбилось, мышцы на спине от каждого толчка напрягались, но он ничего не предпринимал, предпочитая смиренно лежать под детективом и принимать боль порцию за порцией. И эта смиренность раздражала. Рихтер хотел большего. А потому внезапно вышел из парня, схватил его за синие волосы и вновь перевернул на спину, желая видеть его наполненные страхом глаза. Оттого еще неприятнее было увидеть на лице Кенига торжествующую ухмылку.