В Аду мне уготован Трон (СИ)

- Простите, майн Герр, но прямо сейчас телепортация в гостиницу запрещена! – тут же подбежал к Рихтеру суетливый портье в красной форме и с овальной шапочкой на голове. Он оказался почти на голову ниже детектива, что не остановило его от слабых попыток помешать мужчине закончить телепортацию.

- И я даже знаю, почему, - холодно бросил мужчина, демонстрируя значок детектива – большую, размером с ладонь, круглую медаль с выдавленной на ней символикой полиции и личным номером детектива. – Проводите меня к месту преступления, – попросил Рихтер скорее для того, чтобы понять по реакции парнишки на данное предложение, насколько все плохо. Портье побледнел, как мел, и замотал головой, как китайский болванчик.

- Нет-нет-нет, простите, но не заставляйте меня возвращаться! Это так ужасно! Так ужасно! – захныкал он, съеживаясь.

- Тогда просто скажите, куда мне идти дальше, - удовлетворенный реакцией бедняги, попросил Рихтер.

- На последний этаж, майн Герр, в пентхаус, - кивнул портье в сторону лифта. Детектив, поблагодарив парня за помощь, в которой не нуждался, проследовал к месту преступления, скучающе оглядывая десятки перепуганных постояльцев, в явной панике тащивших за собой наспех собранные чемоданы.

«Какие впечатлительные, - не смог Рихтер сдержать злой усмешки. - Всего-то пара смертей где-то у вас над головой, зачем же так паниковать? Люди умирают каждую секунду. И не один десяток наверняка ушел на тот свет в номерах, которые снимали вы сами».

- Герр Рихтер! – воскликнул молодой офицер, увидев, как детектив, выходя из лифта, закуривает. – Здесь нельзя курить!

- Нигде нельзя курить, - справедливо заметил мужчина, даже не думая погасить сигарету. – И что мне, по-твоему, делать? Бросать? Не на этой работе.

Действительно, по закону, курить было можно лишь в своей квартире или в специальных курительных комнатах, разбросанных по городу, словно общественные туалеты. В любом другом помещении или на улице подобная проделка грозила солидным штрафом. Но Рихтера не штрафовали, сколько бы и где бы он не курил. Пытались, конечно, но…

Распознать место убийства труда не составило. Большие, покрытые золотым напылением, двери, были распахнуты настежь. Полицейские, фотографы, судмедэксперты сновали туда-сюда, словно пчелы в рою. Несколько офицеров, заметив приближающуюся фигуру детектива, молча вытянулись в струнку и подняли правые руки над головами.

- Очень смешно, - пробормотал Рихтер без тени улыбки. – Вам никогда не надоест?

- Нет, Герр Рихтер, никогда! – отчеканил один из офицеров, не меняя позы. – Знаете ли, далеко не каждому в наше время предоставляется удивительная возможность работать с самим Адольфом! Добро пожаловать, майн фюрер!

- Хорош паясничать! – из-за двери высунулся Клаус. Он даже не пытался скрывать, что ненавидит всё, начиная от Рихтера и молодых офицеров, посмеивающихся над именем детектива, и заканчивая пентхаусом, трупами и самим собой.

- Я смотрю, ты не особо спешишь на работу, - обратился он к Рихтеру. – Годы уже не те? Так может пора на вечный покой?

- Вечным будет лишь мое пребывание в твоей печенке, - пообещал детектив, пуская облако сигаретного дыма прямо в лицо Клаусу и направляясь непосредственно к месту преступления. Картина, открывшаяся глазам мужчины, оказалась не столь впечатляющей, насколько он ожидал. Впрочем, вид роскоши пентхауса не смог бы оставить равнодушным и самого искушенного: вся мебель в помещение буквально светилась пятизначными ценниками. Сплошь золото и жемчуг, к которому теперь примешались еще и красные тона. Напротив дальнего окна, из которого открывался восхитительный панорамный вид на Хэллбдэнкфурт, стоял огромный золотой диван. На нем лежали три трупа с посеревшими лицами. Из полопавшихся глаз тянулись кровавые, уже загустевшие, слезы. Искаженные синие губы пачкала кровавая кашица – куски легких, которые мертвецы выкашливали в агонии. На шеях обозначались кровавые царапины, которые жертвы нанесли себе, видимо, сами. Об этом говорили куски кожи, оставшиеся у них под ногтями. Перед диваном размещался большой стол с золотым напылением. На нём на огромном блюде красовались две обнаженные девочки лет двенадцати, украшенные красными розами. У одной не хватало правой руки и ноги. Ногу доесть не успели: она, нарезанная на ровные ломтики, все еще лежала на тарелке одного из мертвецов. Вторую девочку потрошили. Ее живот вспороли, а внутренности вытащили наружу и оставили на животе, чтобы любой желающий смог отрезать кусочек от того органа, который ему приходился более всего по вкусу.

«Фуршетный стол для богатеев. Неужели деньги действительно настолько меняют людей?»

Рихтер не знал ответа на этот вопрос хотя бы потому, что у него самого деньги водились редко. Полицейским платили мало, а все взятки обычно уходили на подкуп кого повлиятельнее. И на кокаин, который в последнее время становился дороже день ото дня.