В аду цветы расти не должны (СИ)

Бель с трудом глотает горячий кофе, прожигая взглядом вальяжно сидящего Юнги. Тот выглядит слишком спокойным и тихим, и это раздражает до невозможности.

— Ты этой ночью чуть не убила моего друга, а теперь взглядом убиваешь меня? — не поднимая головы и не отрываясь от телефона, спрашивает Мин.

— Я бы хотела, чтобы на его месте оказался ты, — переход на неформальность не был не замечен, но на это Юнги лишь ухмыльнулся.

— Хочешь видеть меня в своей постели?

— Хочу врезать тебе со всей дури.

— А у тебя этой дури достаточно, я вижу.

— Ты прислал его изнасиловать меня! Ты животное!

— Я думал тебе понравится мой подарок, Колючка, — улыбается он, направляя взгляд на девушку, сжимающую край стола. Кажется, она и правда хочет ударить его. Это безумно забавляет его.

— Молчи. Просто молчи.

Необычный блеск в ее глазах заставил его выпрямиться и ещё внимательнее всмотреться в лицо. Неужели он видит отблеск подступающих слез? Ее маска «сильной» спала?

— Возможно, мне не стоило…

— Тебе не стоило приводить меня в этот дом. Тебе не стоило со мной знакомиться и начинать весь этот фарс. Я обещаю превратить твою жизнь в ад. Вчера я побывала там и готова тебе показать, какого это. Спасибо за завтрак, Мисук, — громко произнесла она, поспешно вставая из-за стола.

— Стой, Ынбель! — грозный голос Юнги за спиной не остановил ее, напротив, распалил ещё больше. Крепкая рука схватила ее собственную, а знакомый запах защекотал ноздри.

— Отпусти меня!

— Не отпущу! Послушай меня внимательно. Я выслушал твою тираду и не воспринял всерьёз, потому что ты все же слабая женщина, но знай, ты не будешь мной помыкать. Я тебя и убить могу, глазом не поведу. Ты забыла, чья метка на груди твоего брата? — чёрные глаза прожигают насквозь, а голос заставляет содрогаться, но упрямство девушки не утихает.

— Ты, может быть, и всесильный, можешь управлять миром, моим братом, всеми кланами в Корее, но мной никогда. Я уже выполнила свой долг, приехав сюда и согласившись стать тебе женой. Мое тело принадлежит мне, моя душа, сердце, мысли и разум тоже. Ты не в праве распоряжаться мной словно вещью.

— Завтра ты станешь моей женой! Захочу и тело твоё возьму, и душу, и сердце. Ты моей будешь до конца жизни. И только мне решать, что с тобой делать.

— Тогда я сегодня же переезжаю в твою комнату! Будем настоящими супругами! — вырвавшись, Бель бежит на улицу в сторону знакомого сада.

— Сука! — слышится позади озлобленный рык.

Добежав до беседки, Бель плюхнулась на диван, пытаясь восстановить дыхание. Щеки горят, руки дрожат. Сейчас, находясь на безопасном расстоянии, она понимает, что сказала самую большую глупость в мире. Она сказала, что переедет в его комнату. Бель готова сама себе язык вырвать. И не жилось ей спокойно у себя? Вспомнив свою комнату, она невольно поежилась. События этой ночи вдруг всплыли перед глазами.

Когда она все же «согласилась», расслабилась, расслабился и Хосок, дав ей свободу действий. А зря. Вскоре он валялся на полу. Тяжелая рама с фотографией родителей приземлилась ему на голову, окрашивая волосы в красный. Хосок, проклиная и матеря ее, смог сам выползти из комнаты девушки, хоть и на четвереньках. Он долго орал в коридоре, что его друг женится на дикой ведьме, что желанный секс теперь точно под запретом, потому что не приблизится больше к ней ни на йоту. И это были самые желанные и приятные слова для испуганной, дрожащей Ынбель. Кажется, она испытала один из самых страшных моментов в своей жизни.

Появилось острое нежелание возвращаться в эту комнату.

— Мама, мне так трудно… Сложно быть сильной, очень сложно, — шепчет она, пальцами цепляясь за кулон звездочки на шее.

Тихие, почти неслышные шаги, раздались где-то рядом. Бель постаралась сменить выражения лица. Ее слабости должны быть лишь ее слабостями, никто не в праве знать и видеть все, что творится внутри.

— Бель, Господин приказал отвезти Вас в свадебный салон. Вы ведь не забыли о свадьбе?

— Не забыла, — с горькой усмешкой констатировала Бель, — Я хочу, чтобы Вы поехали со мной.

— Я бы с удовольствием.

***

Примерка свадебного платья не затянулась надолго. Было выбрано практически первое платье: молочного цвета; А-силуэт; тонкие бретельки; завязки на спине; тяжёлый, плотный шелк; глубокий разрез на левой стороне, что оголяет бедро при ходьбе; лиф, сидящий как влитую. Оно понравилось Бель своей простотой, элегантностью и сексуальностью одновременно. В качестве букета были выбраны любимые лилии, обвязанные белой широкой лентой с инициалами ее и Юнги.

«Она и Юнги», — звучит слишком странно и фальшиво.

Такого же цвета босоножки с дорожкой из камней, поблескивающих на свету. Из украшений лишь гвоздики из жемчуга. Бель всегда считала, что вся красота в простоте. Этому правилу она старалась следовать во всем и всегда.

— Бель, Вы выглядите потрясающе! — с неприкрытым восхищением произносит Мисук, хлопая в ладони.