В августе 1941-го

Слова советского военачальника достаточно точно передавали сложившуюся обстановку. Представленная им картина наблюдалась повсеместно. «Обнаруженные десять одномоторных иранских самолетов на аэродроме Тебриза не пытались завязать бой не только с советской боевой авиацией, но и с самолетами, летавшими в одиночку, что позволило командующему фронтом уже в первый день операции сделать вывод о слабости вооружения иранской армии», — было отмечено в отчете о боевых действиях ВВС Закавказского фронта[320].

«За весь период операции ВВС противника в воздухе противодействия не оказали и по аэродромам Закфронта не действовали. В 6.20 25 августа 1941 г. пять самолетов противника с большой высоты (точно не установленной) произвели бомбометание по мосту через реку Аракс у Джульфы. В 19.15 25 августа 1941 г. три самолета противника с высоты 2500 м произвели бомбометание по тому же мосту. В обоих случаях мост не пострадал», — говорилось в этом же документе[321].

Таким образом, приказ Ставки был выполнен: к 26 августа армии Закавказского фронта вышли на линию Хой — Тебриз — Ардебиль, к 29 августа — Урмия — Марага — Миане, а к 30 августа — Зенджан — Решт. К концу боевых действий (31 августа) они вышли на линию Мехабад — Казвин. Одновременно 53-я ОСАА вышла на рубеж Сари — Дамган — Сабзевар и продвинулась за Мешхед. Красная Армия вышла на рубежи, откуда стала угрожать иранской столице. Реза-шах Пехлеви был поставлен в еще более тяжелое положение.

Наследный принц Мохаммед Реза, сын Реза-шаха, в своих мемуарах следующим образом оценивал те события: «Иранская армия была застигнута врасплох, и наши солдаты подверглись бомбардировке в то время, когда они были в своих казармах. Наш небольшой военно-морской флот без предупреждения был потоплен, при этом были большие жертвы. Неудивительно, что мой отец, как и многие иранцы, считал, что союзники предали нас. Моему отцу казалось абсолютно невероятным, что союзники смогут нарушить нашу независимость и суверенитет. Если не считать нескольких небольших стычек, сопротивление иранской армии было безрезультатным. После того как закончился первый этап нападения, наши войска осознали, что сопротивление такому сильному противнику бесполезно»[322].

На самом же деле у иранцев были возможности для организации сопротивления. Тяжелый климат, плохие коммуникации, сложный рельеф местности сулили тяжелый и опасный поход для Красной Армии.

Но, тем не менее, иранские военачальники не использовали особенности ландшафта своей страны, создававшие выгодные условия для оборонявшихся. Например, советско-иранский театр военных действий вследствие пересеченности местности горными хребтами и большого его превышения — до 3000 метров над уровнем моря — являлся достаточно трудным для полетов боевой и разведывательной авиации. Резко снижал эффект бомбардировок меняющийся рельеф местности. Редкое расположение наземных пунктов, отсутствие заметных ориентиров затрудняло установление точного местоположения противника и осложняло ориентировку в воздухе. Высокие горы, занимающие более половины страны, вынуждали производить полеты на относительно большой высоте, чем затруднялась визуальная разведка войск в ущельях и горных серпантинах[323].

В первые дни операции, казалось, сама природа создавала благоприятные условия для оборонявшихся. В период с 24 по 28 августа атмосферные фронты над Закавказьем определялись вторжением с Запада холодных масс воздуха, обусловивших неустойчивый характер погоды, что значительно осложняло условия боевых вылетов советской авиации. Установившаяся в последующие дни высокая температура воздуха резко снижала скорость танков.

Иранские горы создавали препятствия для сухопутных войск, которые могли двигаться только по узким иранским дорогам, что создавало возможности для успешных засад. Горные цепи Северо-Западного Ирана шли перпендикулярно движению войск, что не позволяло разнообразить тактику и направление действий воинских контингентов. Наибольшую опасность в этом отношении представлял район, прикрывающий направление Ашхабад, Новый Кучан, Мешхед с перевалами Гаудан, Карабах, Алемли на высоте 2000–2200 метров. Некоторое беспокойство вызывал также перевал Муздеран, прикрывавший путь на Мешхед из Серахса.

В наиболее сложных географических условиях действовала 44-я армия. Но несмотря ни на что она выполнила свою двухдневную задачу за одни сутки. 20-я горнострелковая дивизия двигалась в направлении Херов — Кабах — Ахмедабад — Дорт-Евляр — Тарх — Миане, самым сложным для нее было преодоление Аджамирского перевала на Талышском хребте. И эта задача была решена.