В августе жену знать не желаю

— Начало хорошее, — пробормотал Арокле, который выглядывал из коридора вместе с поваром, официантками и старухой, похожей на старого таракана, — посудомойкой. — Только сможет ли он удержаться на этом уровне и дальше?

— Уже Вергилий, — продолжал Ланцилло, — двухтысячелетие со дня рождения которого отмечается в этом году, прекрасно выразил эту мысль в «Энеиде»: «Infandum, regina, iubes renovare dolorem»[9], и так далее.

Ланцилло снова вздохнул; затем попросил Уититтерли удалиться в самый дальний конец зала, потому что капитан был один из тех, кто, слушая какую-нибудь историю, через каждые два-три слова рассказчика говорят «да», чтобы показать, как внимательно они слушают, будучи убежденными, что доставляют ему тем самым удовольствие, хотя на самом деле они его этим только раздражают. После чего начал рассказывать

ИСТОРИЮ СЕМИ ДАМ ПО ИМЕНИ РАДЕГОНДА.

«Я должен вам сказать, — произнес он, — что некоторое время тому назад я стал любовником одной прекрасной дамы. Но в глазах общества одной любовницы мне было недостаточно. В первое время я красил ей волосы, делая из нее то блондинку, то брюнетку, чтобы мои друзья подумали, что у меня две любовницы. Но однажды я подумал: “Вот дурак! Зачем выбрасывать деньги на перекрашивание, когда я и в самом деле мог бы завести двух любовниц? Или даже трех? А может — почему бы и нет — и четырех?” Словом, я решил поискать еще одну. Дело это было небезопасное, потому что моя дама была страшно ревнива. Я нашел верный способ: я отыщу таких любовниц, которые будут носить одно и то же имя. Но это было совсем непросто, потому что мою даму, к несчастью, звали Радегонда. Как бы там ни было, приложив некоторое старание и не особенно обращая внимание на внешность, я нашел еще пять или шесть Радегонд и сделал их своими любовницами.

И таким образом, хотя все они были страшно ревнивыми, я чувствовал себя в безопасности. Если во сне мне случалось произнести имя одной из этих Радегонд, дежурная Радегонда была страшно довольна, думая, что я имею в виду ее; и я со спокойной совестью клялся всякий раз, когда одна из них, следуя тому божественному капризу, который так украшает любовь, говорила мне:

— Поклянись, что любишь только свою Радегонду.

А если, следуя другому божественному капризу, который еще больше украшает любовь, одна из этих Радегонд внезапно спрашивала меня:

— О ком ты сейчас думаешь? — я тут же отвечал:

— О Радегонде.

— Клянешься?

— Клянусь.

Я не лгал.

Однажды Радегонда № 1 пришла ко мне в веселом настроении и сказала:

— Угадай, что я сегодня получила?

— Извещение о почтовом переводе?

— Нет. Анонимное письмо.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнул я.

— Да, — продолжала Радегонда № 1, — я получила анонимку, в котором мне сообщают, что у тебя есть любовница.

— Вот негодяи! Это гнусная и подлая ложь!

— Вот и нет, — сказала Радегонда № 1, — это чистая правда. В письме даже называется имя твоей любовницы. Ее зовут Радегонда.

— И ты поверила?

— Но, — воскликнула Радегонда № 1, — разве ты не понимаешь, что эти болваны имеют в виду меня?

— Я об этом не подумал!

С разницей в несколько часов этот же разговор состоялся у меня с другими пятью Радегондами, которые тоже получили анонимки.

Я уж не говорю о практических выгодах такого моего положения. Я регулярно писал одно письмо всем шестерым любовницам, которое всегда начиналось так: “Любимая Радегонда!” Я посвящал свои стихотворения моей нежной музе Радегонде. И всем говорил, что Радегонда — моя любовница.

Но однажды грянул гром: муж одной из этих Радегонд узнал, что жена изменяет ему со мной и вызвал меня на дуэль.

“Теперь, — подумал я, — в газетах напечатают, что я дрался на дуэли с мужем своей любовницы Радегонды, и другие Радегонды раскроют обман, поскольку их мужья со мной на дуэли не дрались”.

Как поступить? Мне пришла на помощь моя находчивость. Я отправил шесть разоблачительных писем мужьям всех шести моих Радегонд и дрался со всеми шестерыми.

Да, господа, шесть дуэлей, но мир в семье был восстановлен.

Но тут произошло другое ужасное событие. Как-то раз я сидел в своей комнатушке, писал мемуары, как вдруг вошел мой верный слуга.

— Вам письмо, — сказал он мне.

Я вскрыл конверт дрожащей рукой. Это было анонимное письмо. В нем было всего несколько строк: Радегонде все известно. Она знает, что у вас еще пять любовниц, носящих то же имя, и ищет вас, чтобы убить. Если вам дорога жизнь, бегите, оставьте ее, постарайтесь забыть ее и не напоминать ей о себе. Примите уверения в совершенном почтении и проч. Дальше следовали подписи.

Я перечел письмо три или четыре раза в надежде, что не так его понял, как это со мной иногда случается. Но, к несчастью, я понял все правильно. Моим первым порывом было покончить с жизнью, но затем, немного успокоившись, я подумал:

“Нет. Я обязан жить. Ради своих детей, которые когда-нибудь у меня будут. И, в конце концов, если даже я и потеряю одну Радегонду, у меня остается еще пять”.

Но тут передо мной встал ужасный вопрос, на который у меня не было ответа: какая из Радегонд все узнала и хочет меня убить?