В Августовских лесах

С этими словами она выбежала из комнаты, но вскоре вернулась с Рубцовым, недавно ставшим подполковником.

- Не приедет Костя, - нервно комкая в руках записку от мужа, со слезами на глазах прошептала Галина и начала торопливо, с суетливой лихорадочностью собираться.

- Чего носы-то повесили, как купчихи на похоронах? - поздоровавшись, со скуповатой, какой-то неестественной веселостью сказал Зиновий Владимирович.

В новом обмундировании, с пистолетом и походной сумкой, он был как-то весь собран и подтянут.

Женщины промолчали.

- Ну, не приехал ваш Костя, что ж из этого? Переводят его в другую часть. Срочно должен выехать из Гродно. А закуски-то сколько наготовили, милые мои! - оглядывая стол, продолжал Рубцов.

- У нас все не так, как у добрых людей, - вставая, сердито заговорила Клавдия Федоровна.

- А что же такое случилось, дорогая Клавдия Федоровна? - спросил Зиновий Владимирович и присел к столу.

- Сплошное безобразие, Зиновий Владимирович! Целый день стряпали! Вон все стоит. Спасибо, хоть вы приехали. Давайте все за стол, больше я ждать никого не хочу. Оля, позови отца и Виктора Михайловича. Что такое, на самом деле: хлопочешь, хлопочешь, а все шиворот-навыворот!

- Действительно, ерунда какая-то получается! Неужели позвонить нельзя было? И мой Витя вечно мудрит. Сейчас наверняка скажет, что ему некогда, и на всю ночь исчезнет. Уж я его знаю...

- Пробовал я вам дозвониться, - словно оправдываясь, сказал Рубцов. Линия все время занята...

- Зиновий Владимирович, подвигайтесь к столу, - попросила Шура Рубцова. - Будем пировать.

Но свадебному обеду, как видно, не суждено было состояться.

- Благодарю, голубушка моя! Остаться обедать я не могу, - развел руками Рубцов.

- Что с вами со всеми случилось? Уж вы-то, Зиновий Владимирович, такой компанейский человек!

- Лето сейчас. А в жару я только пивком балуюсь и никакого другого зелья в рот не беру... Однако, чтобы не обидеть вас, одну рюмочку выпью да и поеду: в лагерь тороплюсь. Мария Семеновна меня ждет... Галине в Гродно нужно. Костя завтра уезжает. Приказ уже подписан.

Пришел и Усов, сел за стол, но выпить наотрез отказался:

- Не такой сегодня день, чтобы пировать.

- Вы что... сговорились портить нам настроение? - возмущалась Клавдия Федоровна. - Где Александр? Я его...

- Уж кому-кому, Клавдия Федоровна, а вам-то известно, что ночью у нас самая горячая пора. Ну, днем еще другое дело, можно посидеть и песенки попеть, а вечером!.. - Усов встал, выпрямился, подтянул поясной ремень, сказал: - Извините, дорогие гости, попируйте за нас. Извини меня, Шурочка, - добавил Усов и поцеловал жену.

- Да ну тебя! - махнула Шура рукой. - Я сейчас тоже домой иду, вместе с тобой.

Попрощавшись, Усовы ушли. Опустела квартира Шариповых. Осталась Клавдия Федоровна одна с детишками. Уложив их спать, она присела на край Олиной кровати и, сама не зная почему, горько заплакала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На заставе затихли последние ночные звуки. Наряд пограничников пощелкал затворами винтовок около дощечки "Заряжай" и ушел на охрану границы. Так каждую ночь на протяжении шестидесяти пяти тысяч километров государственных границ нашей Родины, зарядив оружие боевыми патронами, подседлав коней или запустив моторы боевых кораблей, уходят пограничники охранять мирный труд советских людей.

Клавдия Федоровна, не отрывая от спящих детей заплаканных глаз, облокотившись на спинку Олиной кровати, вглядывалась в спокойное лицо девочки, обрамленное темными вьющимися волосами. Девятилетняя Оля - на редкость красивый и развитой ребенок. От матери она унаследовала буйную кровь запорожских казаков, а по отцу - степная татарочка. Слава похож на сестренку, у него такие же большие выразительные глаза, но волосы светлее, чем у сестренки. Разбросавшись на постели, дети крепко спали.

Клавдия Федоровна насильно оторвала прикованный к детским личикам взгляд и отошла к окну. Тихо было в эту душную июньскую ночь. С вечера от Августовского канала доносилось кваканье лягушек. Ночью замолкли и они. Но Клавдия Федоровна к чему-то прислушивалась, чего-то напряженно ждала.

Спустя некоторое время она легла в постель, но уснуть не могла. Полежав с открытыми глазами, встала и при лунном свете снова подошла к кроватке сынишки, поправила всклокоченную прядку волос, приложилась губами к влажному лобику, укрыла ножки одеялом.