В Августовских лесах

— Молчите! Вы заслужили наказание, и будете наказаны! Гражданин Магницкий, я повторяю, что вы обязаны выполнить свой долг или это сделаю я сам. Вы только не выпускайте его из рук… — Сукальский выразительно посмотрел на оторопевшего Михальского и, круто повернувшись, скрылся за густыми кустами вишни.

Минуту спустя слышно было, как он о чем-то разговаривал с Владиславом, который успокаивал рычавшую собаку и, видимо, привязывал ее. Потом все стихло.

— Быстро, Владислав, принесите мне лучший ваш костюм, — проходя в комнату Владислава, сказал Сукальский. — Ваш родитель, как самый последний дурак, из-за каких-то бревен наговорил этому белорусу всяких глупостей и выдал нас с головой. Мне дольше оставаться здесь нельзя. Все связи вы будете держать у себя в руках. Но вам тоже придется туго. Вы отлично сделали, что вошли в доверие. А сейчас отец и вас скомпрометирует… У нас с вами почти одинаковые фигуры, — примеривая серый костюм, продолжал Сукальский. — Вы еще положите в корзину яблок. В случае чего будете говорить, что я приходил к вам покупать яблоки для больного родственника и случайно сторговал у вас и костюм. В моем положении надо чаще менять костюмы. Чертовски трудно стало налаживать связи.

— Скажите, пан Сукальский, скоро все это начнется? — пытливо спросил Владислав.

— Этого никто сказать не может, кроме вашего глупого отца.

— Отец не глуп… Но он с утра выпивает и сегодня пропустил лишнее. Что же теперь с ним будет? Вы думаете, донесет Магницкий?

— Не знаю. Может быть, и побоится. Но надеяться на это никак нельзя.

— Если Магницкий донесет, что могут сделать с отцом?

— Это уж надо спрашивать у советских чекистов. И я бы на вашем месте воздержался от таких вопросов. Надо принять меры, чтобы этого не случилось.

— Что же можно сделать? — напряженно давя руками спинку стула, спросил Владислав.

— Сейчас пока проследите, что предпримет этот лесоруб. Потом напишете донесение и снесете в указанное вам место. Самостоятельно никаких действий пока не предпринимать — понятно?

Владислав молча склонил голову.

Через некоторое время мимо окон Франчишки Игнатьевны прошел высокий, в сером костюме человек. В руках у него была закрытая газетой корзинка. Быстро шагая, он свернул за угол и скрылся в ближайшем переулке.

— Костя, Костя! — крикнула вертевшаяся у окна Оля. — Вон дяденька пошел с корзинкой в лес. Мне тоже хочется в лес! Пойдемте, дядя Костя, грибочков наберем!

— Как же мы пойдем без мамы? — отозвался Кудеяров, разговаривавший до этого с сидевшим на кровати Осипом Петровичем.

Франчишка Игнатьевна поила Славу молоком. Вытянув тонкую шею, она глянула в окно, подосадовав на то, что ей не удалось узнать, кто мог в такой час отправиться за грибами.

В хате Августиновичей, кроме одной табуретки, скамьи, стола и старенькой самодельной кровати, покрытой синим дерюжным одеялом, ничего не было.

Когда Усов, Клавдия Федоровна и Шура вошли в хату, Франчишка Игнатьевна кое-как рассадила их, поставила на стол вторую крынку молока и тарелку с помидорами. Теперь, уперев руки в свои костлявые бока, она думала, чем еще угостить таких редких и дорогих гостей.

— Погодите, я сейчас угощу вас тыквой! У меня есть такая пареная тыква, получше того абрикоса…

Несмотря на свои пятьдесят лет, Франчишка Игнатьевна легко, по-девичьи быстро повернулась на пятках и подскочила к печке.

— Спасибо, Франчишка Игнатьевна. Мы ничего не хотим! — в один голос сказали женщины.

— Как же вы можете отказываться от такой тыквы! А когда я прихожу до вас, то сколько вы меня кушать заставляете? И того попробуй и этого откуси. По-вашему, Франчишка не может угостить? Что она, не знает, как нужно принимать гостей?

— Ну что ж, тыква так тыква… Давайте, тетя Франчишка, тыкву, решительно заявил Усов, подсаживаясь к столу. — Тыква, брат, тонкий деликатес, если кто понимает, — продолжал он, с усмешкой поглядывая на шептавшихся женщин.

— А чем вас угощала пани Седлецкая? — с любопытством спросила Франчишка Игнатьевна, ставя на стол сковородку с пареной тыквой.

— Графинчик вишневочки появлялся… — ответил Усов, пробуя дымящуюся тыкву.

— Чуешь, баба, чем угощает Стаська? Вишневкой, а ты тыквой! вмешался Осип Петрович и так смачно крякнул и разгладил усы, словно уже опрокинул стаканчик забористой вишневки. — Ты бы лучше швырнула на стол нам солененьких грибочков, та огурчиков, та малого куренка, хотя б того хроменького, я бы ему живо открутил голову, а то тыква! — тянул своим певучим тенорком Осип Петрович. — Что, у нас в доме ничего другого не может оказаться? — не унимался он, питая слабую надежду, что его занозистая женка расчувствуется ради гостей и выставит на стол припрятанную настойку.

— Подождите, — снова заговорила Франчишка Игнатьевна и, остановившись посреди комнаты, подняла указательный палец кверху. — Дайте трошки подумать… Я могла бы угостить вас свежей рыбой… Вот добрая закуска!

— Рыба! То пища! — весело встрепенулся Осип Петрович. — Так у тебя, матка, есть рыба?

— Наверное, есть, коли ты сегодня наловил в Шлямах…