В бассейн!

– Пойду поваляюсь немного перед ужином, – сказал он, хотя не мог представить себе, что сможет расслабиться. Он прошёл в комнату, но дверь закрывать не стал. Вместо этого он просто снял ботинки, растянулся на кровати и начал рисовать в блокноте. Ему не хотелось рисовать механических животных, но почему-то ничего другого рисовать не получалось. Освальд закрыл блокнот и начал читать мангу – по крайней мере, притворился, что читает. Нужно вести себя нормально. Его план не сработает, если он не будет вести себя так, как будто всё нормально.

Когда в дверях появился кролик, Освальд даже умудрился не ахнуть. Кролик жестом подозвал его – таким же, каким заманил в комнату смерти в «Пицце Фредди Фазбера», – и Освальд пошёл за ним на кухню. На столе лежала магазинная пицца из тех, что папа обычно держал в морозилке; она была разогрета до приятного золотисто-розового цвета, а рядом с ней стояли два стакана фруктового сока, который нравился Освальду. Пиццу уже нарезали, и это стало большим облегчением, потому что Освальд даже представить себе не мог, что бы сделал, если бы увидел жёлтую жуть с ножом в руках. Наверное, выбежал бы с криками на улицу.

Освальд сел за стол и взял кусок пиццы. Есть ему хотелось не особо, но он понимал, что вести себя нужно как ни в чём не бывало. Он откусил от пиццы, отпил сока.

– А ты не будешь есть… а, пап? – спросил он. Ему было очень трудно назвать жёлтую жуть «папой», но у него получилось.

Жёлтая жуть молча села напротив него. Всё тот же немигающий взгляд и застывшая улыбка, а перед ним на столе – нетронутый кусок пиццы на тарелке и полный стакан сока.

«Он вообще может есть?» – задумался Освальд. И нужно ли это ему? Что он вообще такое? Сначала Освальд думал, что это просто человек в костюме кролика, но теперь уже не был так уверен. Может быть, это какой-то особенно навороченный аниматронный зверь, или вообще настоящий гигантский кролик из плоти и крови? Он даже не знал, какой из вариантов его пугает больше.

Он с большим трудом доел пиццу и допил сок, потом сказал:

– Спасибо за ужин, пап. Налью молока и займусь домашними заданиями.

Жёлтая жуть сидела неподвижно.

Освальд прошёл к холодильнику. Оглянувшись, чтобы убедиться, что жёлтая жуть за ним не наблюдает, он налил молока в мисочку. Когда он вернулся в комнату, то не стал запирать дверь, потому что не сделал бы так, если бы был дома с папой. Всё нормально. Нужно вести себя нормально, чтобы не вызвать подозрений.

Он поставил мисочку с молоком под кроватью, где по-прежнему пряталась Порча.

– Всё будет хорошо, красавица, – шепнул Освальд.

Он надеялся, что говорит правду.

Через несколько минут, сидя на кровати, он услышал, что Порча начала лакать молоко. По прошлому опыту Освальд знал, что даже в самом перепуганном состоянии она никогда не откажется от молочного. Он попытался было действительно взяться за уроки, но не мог сосредоточиться. Все мысли были о папе. Жёлтая жуть затащила папу в бассейн, под шарики. Значит ли это, что папа сейчас в «Пицце Фредди Фазбера» в 1985 году и бродит по залу игровых автоматов, в которые играл в детстве? Это самое вероятное объяснение, если только жёлтая жуть не убила…

Нет. Он не мог себе позволить так думать. Папа жив. Он не может умереть. Но чтобы это проверить, нужно снова погрузиться в бассейн.

Но сначала надо как-то выйти из дома, чтобы жёлтая жуть не заметила.

Освальд дождался темноты, потом подождал ещё немного. Наконец он схватил кроссовки и на цыпочках, одетый в носки с пальцами, вышел из комнаты. Дверь в спальню родителей была открыта. Проходя мимо, он украдкой заглянул туда. Жёлтая жуть лежала на спине на родительской кровати и, похоже, таращилась в потолок.

Или, может быть, не таращилась, а на самом деле спала. Понять было трудно, потому что она не закрывала глаза. Этому чудовищу вообще нужно спать?

Задержав дыхание, он прошёл мимо родительской комнаты и на цыпочках добрался до кухни. Если жёлтая жуть его тут застанет, всегда можно сказать, что он просто вышел попить водички. Кухня – лучший вариант для побега. Дверь здесь скрипела меньше, чем входная.

Он надел кроссовки и медленно, дюйм за дюймом, приоткрыл дверь. Когда проём оказался достаточно широким, он выскользнул на улицу и тихо запер дверь за собой.

А потом побежал. Он бежал по кварталу, мимо соседей, гулявших с собаками, мимо детишек, катавшихся на велосипедах. Кто-то смотрел на Освальда странно, и он никак не мог понять почему. В этом районе немало бегунов.

А потом он всё понял. Освальд бежал не так, словно просто разминается, а так, словно за ним кто-то гонится. Что, вполне возможно, было правдой.

До «Пиццы Джеффа» было довольно далеко, и Освальд отлично понимал, что всю дорогу с такой скоростью не пробежит. Покинув пределы квартала, он перешёл на шаг, сворачивая в переулки, чтобы за ним сложнее было проследить.