В белом плену

Его мысли метались, как шмель на душном запертом балконе. Это сообщение меняло все. Теперь он не знал, есть ли смысл идти в ту деревню, ведь зараза могла дойти и до них. «А вдруг это деревня каких-нибудь старообрядцев, которые предпочитают не коммуницировать с миром», – подумал он. Олег понимал одно, что с этой трассы им надо уходить, потому что бензин и еда рано или поздно кончатся, а раз подмоги ждать неоткуда, то надо что-то делать самим, ведь, как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Когда Весна с Артемом уснули, Олег покинул автомобиль.

Кирилл

Кирилл распахнул пассажирскую дверь своего автомобиля и заглянул внутрь. Все его друзья оказались внутри, распластавшись по сиденьям в полусонном состоянии.

– Какие новости? – встрепенулся Игорь.

Кирилл бухнулся на водительское сиденье. Лена залезла на пассажирское, потеснив Игоря и Аню. Она посмотрела на Семена: его восковое лицо походило на маску. Кирилл стал пытаться что-то рассказать, но Лена подняла руку и перебила его:

– Помощь придет утром. А сейчас нам всем надо поспать.

Кирилл разразился раскатистым смехом. Отсмеявшись, он произнес:

– Что ты несешь? Какая помощь?

Лена бросила на него полный укоризны взгляд:

– Обычная.

Кирилл снова залился смехом сумасшедшего.

– Это все бессмысленно. Придет утро, и что? Да ничего не изменится! Все неважно! Теперь все не имеет смысла. Надо просто это все прекратить! Закончить. Прямо сейчас.

– Кирилл, о чем ты? Как закончить? – Лена с недоумением уставилась на обезумевшего друга.

Он зыркнул на нее горящим взглядом, открыл водительскую дверь и шагнул в темноту. Лена пыталась схватить его за куртку, чтобы остановить:

– Кирилл, что ты делаешь?! Остановись!

Он лишь хлопнул дверью. В следующий миг раздался утробный вой, и капли крови брызнули на стекло.

Олеся

Олеся сидела на старом, подранном котами кресле, держа в одной руке запылившийся пульт, а в другой —большую кружку черного чая с лимоном. Она смотрела телевизор, в то время как ее мать лежала в соседней комнате, глядя в потолок опустошенным взглядом, а дочь учила уроки на кухне. Новостные передачи пестрили рассказами про бои на оккупированных территориях, сводками о прорывах на теплотрассах и арестах высокопоставленных чиновников. Олеся без интереса смотрела то на людей в военной форме, то на замерзающих женщин с детьми, то на круглую морду в пиджаке, сморщенную в недовольной гримасе оттого, что его нежные руки заломили назад. Ничего нового вот уже который год. Рыжий кот бесшумно зашел в комнату, потерся о кресло и, зевнув, запрыгнул на подоконник.

– А сейчас срочное сообщение. Во всех крупных городах России произошли вспышки неизвестного вируса. В настоящее время о нем почти ничего неизвестно, за исключением того, что это крайне быстро распространяющийся штамм вируса, похожего на Эболу. – На экране поплыли кадры людей, бредущих по широкой улице, словно зомби. – Время от заражения до появления первых признаков составляет порядка пятнадцати минут. Летальность вируса составляет сто процентов. Точное число зараженных и погибших в настоящее время неизвестно, так как оно постоянно растет.

Пульт выпал из руки Олеси и с грохотом упал на ламинат. Она поставила кружку на пол и потянулась за телефоном, лежавшим рядом. Телеграм-канал бесшумно разрывался от массы сообщений про «Российский зомби-апокалипсис», как уже успели окрестить произошедшее интернет-блогеры. Олеся открыла одно из видео. На нем парень с покрытым словно хлопьями лицом, согнувшись пополам, исторгает из себя кровавые массы на фоне храма Василия Блаженного. Все вокруг разбегаются в ужасе. Девушка в молочном пуховике и такого же цвета шапке не успевает отскочить, и ее с ног до головы обдает брызгами. Она визжит, пытаясь варежками стереть с лица кровь. Тот, кто снимает видео, пытается ей помочь, едва не уронив телефон. Затем видео прерывается и возобновляется с того места, где лицо той самой девушки уже покрыто белыми струпьями, почерневшие губы беззвучно шевелятся, а глаза безучастно смотрят в никуда. Владелец телефона переключает камеру на себя. Его глаза налиты кровью. Он задыхается и сквозь слезы произносит:

– Я не знаю, что это за хрень, но тот парень умер, – он переводит камеру на лежащего на земле человека. – Ире плохо. А мне… мне кажется, что во мне… внутри что-то лопается. Это какая-то дикая боль… Я больше не могу это выносить.

Видео обрывается.

Олеся листнула сообщения дальше. «Эта хрень добралась до Камчатки! Я не понимаю, как такое возможно! Часа три назад эта дрянь появилась в Москве и вот уже у нас, здесь, на другом конце страны. Словно кто-то специально рассеял это…», – какой-то парень из дома снимает на видео двор, по которому несколько фигур, движениями, напоминающими марионеток, перемещаются по хаотичной траектории. Одна из фигур подходит к припаркованному у тротуара автомобилю и начинает долбиться головой о лобовое стекло. Люди, сидящие в автомобиле, что-то в ужасе кричат.

Диктор с экрана телевизора продолжает: