В бессердечном лесу

Темные создания: свирепые, высокие.

Их крики наполняют небо.

Канген, Криафол и Прен, мокрые от дождя.

Они орудуют каменными мечами, которые выглядят так, будто высечены из самой горы. Братья оттесняют деревья. Оттесняют наших сестер.

Если мама их и заметила, то не подала виду.

Она смотрит на Пожирателя под проливным дождем. Ветер гремит костями на ее платье.

Он золотой, она серебряная,

и кажется,

будто весь мир

буйствует из-за них.

С долгие секунды они просто прожигают друг друга взглядами.

Мама дрожит перед ним,

как листочек во время бури.

Разумеется, она не боится Пожирателя.

И все же…

ее власть надо мной слабеет.

Оуэн задыхается на траве. Рядом с ним лежит тело девушки, которая едва ли старше его. Деревья убили ее. Убили всех.

И я их не остановила.

На холме Пожиратель по-прежнему смотрит на мою маму.

– Я и забыл, какое ты мерзкое чудовище.

Мама скалится, пульсирует от ярости и чего-то еще, чего я не понимаю: грусти.

– Когда-то ты так не думал. Было время, когда ты не стыдился целовать монстра в темноте.

Пожиратель смеется.

– Ты ошибаешься, ведьма. Для меня ты всегда была не более чем занозой в пятке. Я лишь искал достаточно острый нож, чтобы зарезать тебя.

Мама держится гордо и бесстрастно под дождем.

Я не понимаю,

как Пожиратель

не трепещет перед ней.

Ее голос сочится опасностью,

обещанием смерти.

– Я хотела, чтобы ты пришел с покаянием в глазах. Даже после стольких лет мы могли бы восстановить то, что было разрушено. Вместе мы были бы так могущественны… Против нас бы никто не выстоял.

Пожиратель усмехается.

– Не думай, что я пришел к тебе безоружным.

Он призывает звезду – та выплясывает на его ладони и сверкает белизной.

Пожиратель кидает ее на землю, и

та вспыхивает огнем,

опаляя траву у ног мамы.

– Не думай, что я боюсь твоей жалкой магии, идиот. Говоришь, я заноза? Так тому и быть.

Мама машет рукой.

Бессердечный лев прыгает на Пожирателя

и сбивает его в грязь.

– И не думай, что я забыла о тебе, дочка.

Внезапно мама переводит внимание на меня.

Я ежусь под ее взглядом.

– Я приказала тебе убить его, – кричит она в небо.

Ее сила обжигает меня, заставляет повернуться обратно к Оуэну.

За ним, за трупами и горящими деревьями, братья сражаются с лесом. Повсюду слышатся вопли.

А дождь

все

льет

и

льет.

– УБЕЙ ЕГО! – рычит мама.

Меня швыряет в сторону Оэуна. Из рук и ладоней выстреливают ветви. Они пронзают его, обвивают шею, сдавливают.

Я борюсь с ней всем своим естеством.

Но я беспомощна.

Мне его не спасти.

Его глаза убивают меня.

Они ясные, яркие.

Он смотрит так, будто доверяет мне.

Будто я не выдавливаю из него жизнь.

Я плачу

и

убиваю

его.

Но глаз не закрываю.

Я не стану отворачиваться

в момент

его смерти.

Это все, что я могу ему дать.

Глава шестьдесят первая. Оуэн

Мне так много хочется ей сказать, но в легких не хватает воздуха. Поэтому я просто смотрю на нее. Смотрю и молю, чтобы она поняла.

Что я не виню ее.

Что я благодарен за все те совместные ночи под звездами: в лесу, на стене.

Что, надеюсь, она будет помнить меня, когда я умру.

Боль поглощает меня с головой.

Я не могу дышать, не могу…

Глава шестьдесят вторая. Серена

Его душа гаснет.

Сердце затихает.

Мои глаза застилают дождь и слезы.

Мама отвлекается от меня,

достаточно, чтобы я

убрала ветки, пронзившие его грудь.

Оуэн ахает и закашливается.

Из его ран вытекает кровь.

Но он жив, жив.

Позади нас бессердечный лев набрасывается на Пожирателя, и он поскальзывается в грязи.

Затем кричит слово в небо, и льва пронзает кусочек звезды, разрезая его пополам.

Мама кричит

от мук,

от гнева.

Призывает ветки из земли – острые, как клинки.

Метает их в Пожирателя,

одну

за

другой.

– Тебе не победить! – говорит он. – Я поглощу твое сердце, как поглотил душу, и буду жить, а ты умрешь, и никто о тебе не вспомнит!

– ГЛУПЕЦ! – сплевывает мама. – Когда я убью тебя, то сотру твои кости в порошок и втопчу в землю. В сравнении со мной ты ничто. Червяк!

Пожиратель свирепствует.

Мама ни в чем ему не уступает.

Как вдруг раздается громоподобный топот копыт:

по равнине скачет еще одна армия, чтобы присоединиться к жалким

остаткам войска Пожирателя.

Они налетают на лес и моих рычащих сестер. Размахивают факелами и мечами.

Деревья загораются.

И полыхают, несмотря на дождь.

Повсюду дым, огонь и крики.

Кровь и звезды.

Мамина сила по-прежнему удерживает меня.

Оуэн жив. Но она не позволит мне отпустить его.

Он висит передо мной.

Его кровь смешивается с дождем и стекает водянисто-алыми ручьями

в траву.

Сквозь бурю, жар и деревья я вижу лицо Прена: его пронзительные глаза, мшистую бороду.

В голове раздается голос: «Чтобы полностью стать человеком, ты должна отдать самое дорогое».

Я смотрю на Оуэна,

живого,

но при смерти.

Мое сердце бешено бьется в груди.

Но уже слишком поздно.

Человеческое обличье давно рассеялось.

Его не вернуть.

«Ты должна отдать самое дорогое».

– Оуэн, – выдавливаю я его имя. Чары Пожирателя слабеют.

Он сосредотачивает на мне взгляд.

Каким-то образом у него хватает сил,

чтобы поднять руку

к моей щеке

и погладить пальцами бугорки на моей коже.