В бездне времен. Игра на опережение

– Герр Мюллер, – обратился к нему Гумилев. – Я приношу свои глубочайшие извинения за то, что ввел вас два года назад в некоторое заблуждение по поводу моего рода занятий. Но согласитесь, что офицеру Российского Жандармского Корпуса в Германии было бы сложнее получить помощь. В остальном же, слово офицера, я говорил вам чистую правду. Мы действительно ловили…

– Да знаю я, – грубовато прервал его растерявшийся и утративший от этого обычную напускную вежливость инспектор. – В журнале Internationale Offentliche Sicherheit – это издание Международной комиссии уголовной полиции, писали про дело вашего «Фриновски-со-шрамом». Вам не за что извиняться, на вашем месте я поступил бы так же.

Последнее было чистой правдой. Мюллер, перейдя после поражения Германии в войне на службу в полицию, за десять лет снискал себе репутацию сыщика упорного, грамотного и перед трудностями не отступающего. Он занимался розыском с той же решительностью и бульдожьей неотвратимостью, с которой во время войны направлял свой бомбардировщик на цель. Его подход к получению доказательств привередливостью не отличался, а способы дознания были далеки от либеральных.

– Спасибо, что вы меня поняли, – облегченно вздохнул Николай Степанович. Перед немцем он действительно чувствовал себя неудобно. В деле «Шрама» тот помог чрезвычайно, без Мюллера о доведении расследования до конца не было бы и речи. И добавил: – В качестве подполковника Корпуса я готов оказать вам любую потребную помощь. Мы благодарны за содействие Криминальполиции Мюнхена и вам лично. И я сделаю все, что в моих силах.

Он прервал свою речь, хитровато взглянул на инспектора и негромко добавил:

– А если потребуется, по вашему примеру, даже больше.

«Звучит неплохо, – приободрился Мюллер. – Здесь он прав – у жандармов возможности пошире. Тем более, дело-то достаточно скользкое».

21.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов

Час спустя в кабинете Гумилева Мюллер вел себя уже спокойнее. Свыкся, да и русские жандармы оказались не такими страшными, как рассказывали.

– Вот такие дела, – закончил он свой рассказ. – Фальшивые фунты приносят в банк иностранцы, а говорить, где их получили, не хотят. Последний случай три недели назад, в Мюнхене. В банк «Bayerische Lonc und K» пришел человек, русский, положил на счет десять тысяч. Когда деньги сдавали в хранилище, уже внутри банка, кассир заподозрил неладное. Проверили, выяснили, что подделка. Но сделано великолепно, единственное видимое отличие – чуть расплывчатый рисунок. Допросили охрану, оказалось, что вкладчик подъехал на автомобиле, а ушел пешком.

– Мотор установили?

– Да. Арендованная «Испано-сюиза», взята на имя русской подданной Наталии Брасовой. Мы не смогли с ней побеседовать, она отдыхала в Бадене, а в Мюнхен приехала всего на два дня. Пока мы выяснили кто это, она уже вернулась в Россию. Вкладчик тоже выехал, в тот же день, поездом. Но при том успел перевести деньги в другой банк.

– Как это? – удивился Сиволапов.

– Это быстро, – пожал плечами инспектор. – Он открыл счет в 11 дня, а уже в 14 часов сделал распоряжение телеграфом о переводе. Сами купюры еще лежали в кассе зала вкладов.

– Перевод отследили?

– Не далеко. Вся сумма, кроме тысячи фунтов – а это тоже большие деньги, ушла в Швейцарию. Банк «Banque Rictet», номерной счет. И все, швейцарцы сведения о движении капиталов не открывают. На этом расследование остановилось, ведь все подозреваемые уже за пределами Германии. А ущерб восполнять должны наши банки. Кроме первого случая, – педантично добавил он, – там фальшивку принесли в магазин. Но способ изготовления тот же, так что дела соединили.

– То есть, – задал вопрос ротмистр, – никто из распространителей не допрошен?

– В первых двух случаях допрошены, – кивнул Генрих. – По нашей просьбе полицией Чехословакии и Франции. Но без толку. Распространители говорят, что это их деньги, полученные законно, где получены, пояснять отказались. И все, больше чешские и французские коллеги ничего выяснять не стали.

– А нажать пробовали? – поинтересовался Гумилев. – Через дипломатов или, там, министерство?

Сыщик волком взглянул на подполковника, потом, поняв, что вопрос задан без подвоха, ответил:

– У нас Германия. Двенадцать лет назад мы проиграли войну, слышали? Так вот работать со странами-победителями трудно и посейчас. У нас до сих пор часть страны оккупирована… – тут он осекся и с тревогой посмотрел на русских. – Я не…

– Да ладно, – буркнул Сиволапов. – Мы тебя поняли. Хотя знаешь, войну не Антанта начала. Я с первых дней в артиллерии воевал, Николай в кавалерии. Ты сам-то где служил?

– Авиация, – пожал плечами Мюллер. – Западный фронт, летал на бомбардировщике. Железный крест I класса.

– Внушительно, – с интересом посмотрел на него Гумилев. – Элитный род войск, у нас в авиации даже Великие князья служат. Вы из дворян?