В безвременье

— Я, — говорит, — тоже виновата, не надо было ее с рук спускать.

И жена физика сказала:

— Мишаня! Ты бы зашел к нижним, чтоб они не волновались, а то у меня дела.

А физик сказал:

— Вот только ты, Валентина, помолчи. Я сейчас успокоился, а от одного звука твоего голоса я опять могу психануть. И окурок брось. Всю квартиру прокурила. Ты хоть Фарадеев пожалей.

Старуха сказала:

— Да вы не беспокойтесь, они сами курят.

— Вот и пусть, — сказал физик. — А мы будем свою квартиру коптить. Иди, Валюша.

В это время собака слегка оклемалась и выплюнула кусок Володиных штанов.

— Ну вот и умница, — сказала старуха. И сперва она, а потом другие немного погладили собаку.

— Ключ нужен от чердака, — сказал физик, накручивая на палец собачье ухо. — Там надо запорник стояка перекрыть. И обмотку новую сделать, чтобы зазоров не было. Я бы сам все сделал, так сегодня же четверг. А мне в пятницу минимум сдавать. Ввели, понимаешь, повышение квалификации, перевод с английского.

Володя похлопал собаку по животу и задумался. А потом сказал:

— Я вам достану ключ от чердака, и вы там сделаете все обмотки, а я вам пока английский переведу.

Физик с корточек отвалился назад в сидячее на полу положение.

— Ну да? — сказал он.

— Да, — ответил Володя. — Я два года синхронистом работал. Я хорошо язык знаю. Только там платят восемьдесят четыре копейки в час.

Собака лежала на спине, закрыв глаза от удовольствия.

Старуха с умилением смотрела на эту картину.

Физик сказал:

— Так у меня техперевод.

А Володя говорит:

— Это ничего, я два года в лаборатории работал по информатике. Только там платят по рубль четырнадцать за лист сложного перевода.

Тогда физик сказал:

— А что это мы тут расселись, у Фарадеев? Даже как-то нетактично. И Валентина накурила. Пошли ко мне. И собачка вроде оклемалась. Счастливо оставаться.

Ну, пришли к физику, выпили кофе со шпротами. Володя посмотрел, чего переводить, и говорит:

— Это можно, это без проблем.

Достали ключ, тряпки. Физик переоделся во все Володино чтобы не пачкаться, и поехал на чердак перекрывать наглухо. А Володя надел физиков халат и засел за стол — переводить.

ТУТ вернулись зять с дочкой. Они ездили в парк культуры на качелях кататься. У них у обоих были отгулы. Дочка сразу легла спать, а зять посмотрел, как Володя работает, а потом принес споловиненную бутылку и огурцов.

— Не хотите ли, — говорит, — по маленькой?

Володя говорит:

— Чуть попозже.

А зять:

— Как хотите. А я сейчас, у меня отгулы.

В это время забежал физик, весь в сурике.

— Нормально, — говорит, — сейчас в котельной распределительное колено заменим и вентиль закрепим. И будет отлично. А у вас как?

Володя говорит:

— Движемся. У вас латинского словаря нет случаем?

— Латинского нет, — говорит физик, — а философский есть. У меня вон зять философ.

А зять-философ уже третью налил. Ногу за ногу заложил, откинул на диван и, хрустя огурцом, говорит:

— Я вот все не могу толком разобраться, где филогенез, а где онтогенез. То есть понимать, конечно, понимаю, но сути не чувствую. А мне работу сдавать надо.

Володя, не поднимая головы от стола, говорит:

— Это я вам завтра объясню. Я два года этим занимался. Только завтра мне в подсобке прибраться надо — моя очередь, и прокладки ставить на краны.

Зять хлопнул в ладоши три раза и крикнул, как в цирке:

— Оп-па! А я на что? У меня ж отгулы!

Физик говорит:

— Ладно, я пока в котельную. Вы работайте. А ты, — сказал он зятю, — чем сидеть и самому пить, сходил бы — время уж к двум[1]. К полчетвертому вернешься. А то в доме гость, а у нас, кроме Валентины и ее сигарет, ничего и нет.

Зять опять хлопнул в ладоши и говорит:

— Заметано! Это, — говорит, — у нас прямо бригада коммунистического труда — каждый за другого работает.

Тут все засмеялись. А Володя постучал пальцем по бумагам и сказал:

— А занятная статья. Дайте мне ее с собой на вечерок.

Физик говорит:

— Да хоть насовсем.

А зять-философ уже в дверях с сумками:

— Ну, я пошел. Но завтра точно, да?

Володя говорит;

— Точно.

Зять говорит:

— Смотри, это не шутки, это кандидатский минимум. Часов в восемь, да?

— Ладно, — говорит Володя.

— Здесь или мне в подсобку прийти?

— Здесь, здесь. Я приду и ключ от подсобки дам.

— Значит, в восемь?

— В восемь, в восемь. Ну, самое позднее — половина девятого.

После поминок

Поминки по Генрих Михайловичу устроили, правду сказать, хорошие. Их — одиннадцатая — квартира, все три комнаты, и соседи Климасовы свою однокомнатную отдали, только сына диваном отгородили, у него назавтра контрольная общегородская. И везде столы. Полтора автобуса народу с кладбища приехало. Да своим ходом сколько. Одних только иностранных машин — ДВЕ! Геннадий Степанович, народный артист, на «мерседесе», и сам Александр Борисович на своем «вольве».