В Бихаре все спокойно

— Ради какого будущего? — поморщился я на этот выпад. — Будущее, может закончиться, едва начавшись. А потом, про вас никто и не вспомнит. Когда портрет в траурной рамке снимут с видного места, и забросят в пыльный архив, все забудут — кто такой был старший следователь королевской безопасности — Ангер Брутс.

— Полегче, Сухарь. Не надо зарываться!

— Я говорю, что думаю. В этом моя привилегия. А вы — думаете по инструкциям, прописанным сверху. Не обижайтесь — ничего личного. Вся система государственности строится на этом.

— Знаете, Гэбрил, — произнес старший следователь. — Наверное, за это я вас и уважаю. Хотя, по тем же инструкциям, обязан арестовать.

— Не буду уточнять, за что, — смутился я. — И так догадываюсь.

— Ну, и хорошо, что сами догадываетесь. Значит, еще не совсем потеряны для государства и общества. Предлагаю, прекратить глупое разглагольствование. Нас ждут дела.

Нас и впрямь уже ждали: откуда‑то появился слуга, выразивший искренней желание помочь нам пристроить коней. Он отвёл их в конюшню, пообещав задать им овса.

Мы вошли в ратушу. Внутреннее убранство, вполне соответствовало статусу самого города. Не удивительно, что он приходил в запустение. Как говорится: 'рыба гниет с головы', и выражение это в полной мере соответствовало окружающему интерьеру. Сквозь давно немытые окна с трудом пробивались солнечные лучи, освещая свисавшие с потолка лохмотья паутины, (казалось, в них преспокойно запутается кобыла Брутса, умей она летать, словно муха). Оставшуюся мебель не принял бы и самый последний старьевщик, а о заляпанных коврах на полу лучше вообще промолчать. Я бы ни сколько не удивился, обнаружив, в одном из углов кучу пустых бутылок.

— Будь я на месте хозяина этого дома — вздернулся бы от стыда, — подвел итог увиденного, инспектор. — Наверняка прохвост ворует государственные деньги.

— Не стоит напрасно ругать честного человека, — раздался позади чей‑то голос.

Мы, как по команде, обернулись. Взору предстал невысокий человек лет пятидесяти–пятидесяти пяти, одетый в неприглядный костюм серого цвета. На ногах его красовались стоптанные армейские башмаки, размера на два больше чем требовалось. Не исключён и другой вариант — пожилой господин любил совать пальцы нижних конечной под колёса дилижансов.

— Правительство вот уже пять лет не выделяет средства на содержание Фардинга, — отряхивая поношенный костюм от пыли, продолжил незнакомец. — Приходится выкручиваться самим. Экономить на всем…

Он приблизился и протянул руку:

— Позвольте представиться: Мортимер — бургомистр этого, забытого богом и людьми, города.

Когда обмен рукопожатиями был закончен, я спросил:

— И почему же вам перестали давать деньги?

— Во всем виноваты кочевники. Их набеги происходят с завидной регулярностью. Эти дикари выносят из Фардинга все, что представляет хоть какую‑то ценность. Нет смысла вливать воду в сито…

— Почему бы не разместить в городе небольшой гарнизон? Вряд ли дикари сунулись бы, зная о вооруженной охране.

— Содержать даже небольшой отряд мы не в силах. Сами видите, — Мортимер указал на окружающую обстановку. — Еле сводим концы с концами. А, королю нет резона тратить деньги из казны. Раньше, когда действовал рудник, город процветал. Сейчас — все бегут, словно крысы с тонущего корабля. Еще немного и Фардинг превратится в город–призрак.

— Печальная история, — вздохнул Брутс, обращаясь ко мне. — Но к делу она не относится. Необходимо найти проводника, до Бихара. Дело государственной важности не терпит проволочек.

— Зачем искать? — неожиданно встрепенулся бургомистр. — Лучшего, чем я — все равно не найдете. Я знаю все окольные пути и тропы вокруг.

— Пути мы сможем посмотреть и по карте, — заметил старший следователь. — Но, нужно пройти так, чтобы не натолкнуться на кочевников и привлечь к себе меньше внимания.

— Не хочу хвалиться, но лучше меня этого никто не сделает.

— А, как же ратуша? — поинтересовался я.

— А, что с ней станется? — махнул рукой Мортимер. — Все и так скоро рухнет само собой. Не хочу ждать момента, когда окажусь погребенным под этой кучей мусора. Город уже мертв, и нет смысла наблюдать за его полным разложением. Только полный кретин останется в этой дыре.

— Хорош бургомистр! — усмехнулся я.

— Не смейтесь, молодой человек, — укоризненно произнес тот. — Я прожил в этом городе всю свою жизнь и прекрасно знаю, чего он стоит на самом деле. Тем более, сейчас. Любой, проживающий в Фардинге отдаст руку на отсечение, лишь бы вырваться из его плена.

Он хитро посмотрел на Брутса и продолжил:

— Тем более, как я понимаю, услуги проводника оплачиваются из государственной казны?

— Вы, правильно понимаете, — многозначительно кивнул следователь. — Только, если проведете наш отряд до места без всяких проблем. В противном случае, буду иметь удовольствие собственноручно вас расстрелять.

— К чему угрозы, — скривился, словно от кислого лимона, Мортимер. — Давайте лучше пройдем в мой кабинет. Там все обсудим. Полагаю, вы устали от дальней дороги и перекусить, сейчас не помешает.