В битвах под водой

- Все не могут быть подводниками, кто-нибудь и на берегу должен оставаться, - убеждал я Пашу. - Потом, учти, война кончается... погибать сейчас особенно грустно... Потопим транспорт, нас, конечно, станут преследовать. Кто знает, чем это кончится... Подумай еще раз и потом приди ко мне.

- Есть, товарищ командир! - обрадовался матрос. - Когда разрешите зайти?

- Не раньше, чем завтра, - рассмеялся я. - Имей в виду, я еще ничего не обещал.

Назавтра Паша явился ранним утром, и мне пришлось уступить. По моему ходатайству командование разрешило взять его помощником кока. Эта специальность ему подходила. Одновременно он должен был помогать выпускать боевой листок.

Вечером, накануне выхода в море, в клубе бригады для нашего экипажа давали концерт. Однако, к моему удивлению, перед началом концерта в клубе оказалось немногим более десяти человек. В кубрике на берегу тоже не было наших людей. Я пошел на подводную лодку, находившуюся у пирса в полумиле от клуба.

Спустившись в центральный пост, я встретился со старшиной группы электриков. В рабочей форме, с переносной электролампой в руках, он спешил в отсек.

Здесь же возился с механизмами усатый Костенко.

- Почему не идете на концерт?

- На концерт я усих погнав, - ответил старшина.

- А сами почему здесь?

- Я проверяю механизмы, днем не успев... Старшина долго доказывал, что ему никак нельзя идти на концерт, что перед боевым походом нужно все проверить.

Когда я, наконец, заставил людей покинуть подводную лодку и вышел на пирс, меня встретили командир бригады контр-адмирал Колышкин и капитан первого ранга Трипольский. Они сообщили, что обстановка изменилась и подводная лодка должна выйти в море ранее намеченного срока.

- Это к лучшему, Ярослав Константинович, раньше кончим войну, - улыбнулся контр-адмирал.

О Колышкине на флоте ходили легенды. Он первым из подводников-североморцев был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза. Коренной волжанин, сын крестьянина, он начал трудовую Жизнь мальчиком в кожевенной лавке. Потом сбежал от хозяина и поступил на нефтяную баржу. Зимой, когда баржа стояла в затоне, он жадно учился, много читал. Позже по комсомольскому набору попал на флот. Годы, проведенные на Севере, сделали его знатоком этого сурового края. Не было случая, чтобы вновь назначенного командира подводной лодки контр-адмирал не опекал во время его первого боевого выхода.

Строгий начальник, Иван Александрович всегда являлся желанным собеседником для матросов, старшин и офицеров, которые видели в нем не только командира, но , и воспитателя и друга.

Вместе с Колышкиным и Трипольским я был вызван к командующему флотом адмиралу Головко для получения особых указаний.

Когда мы после непродолжительной беседы с адмиралом вернулись на пирс, Глоба доложил о готовности корабля к выходу.

Колышкин и Трипольский обошли все отсеки, побеседовали с матросами и старшинами. Затем экипаж был собран во втором отсеке, и Колышкин обратился к нам с короткой напутственной речью.

- Ваш выход, - говорил он, - совпадает с днем, когда столица нашей Родины Москва будет салютовать доблестным войскам Карельского фронта, кораблям и частям Северного флота, овладевшим сегодня старинной русской крепостью Печенга. Вы будете добивать убегающего врага. Киркенес еще не взят нашими войсками. Его начнут штурмовать, когда вы будете на боевой позиции. Не выпускать ни одного живого фашиста из баз - вот ваша задача. Нарушать вражеские коммуникации! Топить все корабли врага!.. Желаю успеха! Ждем вас с победой!*

- По местам стоять, со швартовов сниматься! - скомандовал я, как только Колышкин, Трипольский и сопровождавшие их офицеры штаба сошли на пирс.

Мой помощник Глоба, теперь уже капитан-лейтенант, подал команду на руль:

- Право на борт!

Подводная лодка, дрогнув, начала разворачиваться. Заработали дизели, и мы двинулись в Баренцево море.

Постоянные штормы и плохая видимость требуют от моряков, плавающих в суровом Баренцевом море, большого напряжения и выносливости. И тем не менее трудно передать словами то ощущение, которое охватило меня, когда мы вышли на широкие просторы этого грозного моря. Я стоял на мостике и не отрываясь смотрел на свинцово-черные злые волны, разбивавшиеся о нашу лодку.

Из центрального поста сообщили, что радисты принимают приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении Печенгской области. Текст приказа был передан по отсекам подводной лодки. Весь наш экипаж с радостью узнал об, освобождении последнего кусочка родной земли.

- Ну что, Трапезников? - шутливо обратился я к матросу. - Кто из нас прав? Говорил я, что мы до конца войны успеем еще совершить боевой поход? Помните?

- Помню, конечно! - заулыбался матрос. - Вы еще сказали тогда, что утопим... транспорты...

- А как же? Зачем же мы идем на позицию в такую даль? Или вы хотите сказать: "Не говори гоп, пока не перепрыгнешь?" Я вам отвечу: "А когда перепрыгнешь, незачем и гоп кричать".

- Вовремя надо прыгать, а не кричать!

Все в отсеке с интересом прислушивались к нашей беседе.