В бобровом краю

Стог стал спасением для телки. И хотя зима постепенно набирала силу, Дуреха была жива и здорова. Стог дал не только главное — пищу, но он еще спасал ее от снега и согревал. С одной его стороны Дуреха повыдергала сена больше, чем с других, и получилось нечто вроде навеса или крыши над головой. Прижимаясь одним боком к сену, телка переносила ветреные ночи гораздо легче, чем если бы находилась на холмике, где стояла обычно на страже лосиха и ее дети.

Лоси не любили сено, редко подходили к стогу, что было тоже спасением для телки.

Особенностью зимы было малоснежье. Лосиха, видимо, отлично понимала это и не слишком опасалась волков, она стала уводить свое стадо все глубже в лес. Ну, а телка была вынуждена кружиться одна вокруг стога. Она инстинктивно чувствовала, что, если покинет стог, может к нему и не возвратиться. Иногда Дуреха, не выдержав одиночества, бежала по поляне, отыскивая своих друзей, а не найдя их, останавливалась и призывно мычала. Если до лосихи доходил зов, стадо появлялось у стога. Конечно, телка бы стала легкой добычей волков, если бы они застали ее на поляне одну.

И все же знакомая стая однажды пожаловала на поляну. Пять зверей на этот раз не очень осторожничали. Они пробежали по лесу многие километры и никем не поживились. Им не везло при малом снеге.

Серые фигуры волков пружинисто скользили меж деревьев. Волки мигом окружили лосенка, который кормился шагах в десяти от вожака. Первым на него кинулся матерый лобастый волк, и лосенок едва успел увернуться от его острых щелкнувших клыков, но мать-лосиха уже видела грозившую ее сыну опасность. В два прыжка настигла она молодого волка и передними копытами врезалась ему в хребет. Волк, взбрыкнув от боли, покатился по снегу. А лосиха поднялась на дыбы и кинулась на оскалившегося матерого, который отступил и увернулся, избежав удара.

Четыре волка, злобно оскаливаясь, отступили в лес. Лосиха, нервно фыркая, обошла вокруг лежавшего на снегу молодого волка. Он был еще жив, конвульсивно шевелил лапами — так бывает при перебитом позвоночнике. Глаза у волка постепенно тускнели…

Долго стояло стадо около умершего волка: Дуреха, наставив на него рога, а лоси, грозно подняв головы и глядя по сторонам, не покажутся ли снова враги? Но стая волков не вернулась.

СПАСЕНИЕ

Подошло время, и лоси покинули поляну. Возможно, если бы они могли об этом сказать, телка ушла бы вместе с ними. А теперь она осталась одна возле стога, которого фактически уже не существовало. Лежавшую на стоговище кучу сена, истоптанного телкой и перемешанного с пометом, покрыл снег.

Дуреха второй день ничего не ела и совсем слабо держалась на ногах. Жажда жизни заставляла ее нагибать голову к снегу, принюхиваться и переходить по поляне с места на место, пока она не добралась до края леса.

Уже с час Дуреха слышала далекий рокот мотора, который ее ничуть не тревожил. Несколько раз он как бы уходил в сторону, становился глуше, и все же постепенно нарастал, делаясь отчетливее.

Вскоре звук мотора послышался совсем близко.

Дуреха встревоженно подняла голову, и тут из леса показался трактор на высоких резиновых колесах, который тянул за собой широкие деревянные сани.

Это темное движущееся, пугающее трескотней чудовище приближалось, и Дуреха испуганно попятилась к деревьям.

Доехав до середины поляны, трактор остановился. Мотор затих. И тотчас тракторист, паренек в шапке и замасленной телогрейке, выпрыгнул из кабины на снег и подбежал к стоговищу. На скуластом лице его было написано удивление.

— Эй, ребята, гляньте! Не туда что ль приехали? — звонким голосом выкрикнул он.

С саней уже соскакивали двое: пожилой бородатый мужчина в черном полушубке и рыжем треухе и худощавый остроносый парень в телогрейке и пышной заячьей шапке. Оба подошли к трактористу и молча уставились на стоговище.

— Вот это да! Пшик, а не стог! — сказал парень в заячьей шапке. — А ты, дядя Семен, беспокоился, заберем ли все сено за раз!

Дядя Семен обескураженно провел рукой по бороде и сказал:

— Украли! Это ж надо!

— Не похоже… следов тракторных нет, — возразил тракторист, оглядываясь. — И санного следа нет.

— Неужели лоси слопали? — предположил дядя Семен, приглядываясь к стоговищу. — Ребята! Тут что-то помета многовато!

— Лоси? — спросил насмешливо парень в заячьей шапке. — Да помет-то чей?

— Тебе лучше знать, Павел! Ты ж у нас охотник, — сказал дядя Семен и добавил: — А откель коровам здесь взяться?

— Да коровий это помет! — сказал Павел. — Коровы и съели стог!

— Не мели, Емеля, — возразил тракторист и засмеялся. — Попробуй заикнись председателю — он тебя так высмеет! В глухом лесу зимой и коровы? Ты подумай!

— А нечего и думать! — проговорил опять Павел, глядя несколько вверх и вдоль поляны. — Вон там видите, кто бродит?

Тракторист с дядей Семеном поглядели туда, куда показал рукой Павел, и заметили животное возле деревьев.

— Похоже, телка ходит! — изумленно произнес дядя Семен.

— Она самая! — выкрикнул звонко тракторист. — А, ну пошли ловить вещественное доказательство!

И он первым сорвался с места.