В бой идут 2

— Вот! — почему-то обрадовался Митрич. — И ко мне новобранцами привозили считай что тех подростков. Дважды в год привозили, так что я с ними наобщался. И знаешь что я понял? Подростки — они очень специфичный контингент. Пугать их бесполезно. Они боятся только сверстников, а условных «взрослых» — совсем не боятся. Они в этом отношении еще дети, и у них детская установка — взрослый не может причинить мне физический вред, он же взрослый. Просить или уговаривать их тоже бесполезно — у этих недорослей мощнейший комплекс «меня не уважают и не принимают всерьез». Поэтому не дай тебе бог ничего у них просить! Если есть даже малейшая возможность самоутвердится путем «захочу — казню, захочу — помилую», то он из тебя все кишки вымотает. Вот.

— Ты не тяни, ты дальше говори! — прикрикнула на него Семеновна.

— Ну смотрите сами. Как еще можно их уговорить тренироваться у нас? Подкупить? Даже не смешно. Остается только одно — удивить. Удивленный подросток теряет волю и его можно брать голыми руками. Вот завтра и будем их удивлять!

— А подробнее можно?

— Нельзя! — категорично ответил Митрич, шумно всосал остатки чая в кружке и спешно засобирался. — Так мне пора, завтра надо быть в форме. Да, еще! Митя, скажи мне как художник художнику — тебе в жизни драться приходилось?

— Даже не знаю, что тебе и сказать, — растерялся я. — Давно этим не занимался, а так… В школе считается?

— А как же!

— Ну там частенько было, у нас район пролетарский был, поэтому раз в неделю стабильно. В армии я, опять же, срочную честно отслужил, а там — сам знаешь… Потом 90-е. Дальше, конечно, чем дальше, тем реже, но случалось иногда. Особенно когда таксовал. В общем, я не большой любитель этого дела, но кое-какой опыт имелся. Все как у людей.

— Прекрасно! — Митрич был в очень хорошем настроении. Он раскланялся с нами и колобком выкатился в коридор.

— От ведь темнила! — Семеновна даже сплюнула в сердцах. — Чуштвую, завалит он нам вше. Там подроштки, с ними аккуратно надо, а он начнет орать, как у шебя в казарме привык — и все! Можно шразу попрощаться.

— Не, зря ты, Нин, — не согласился я. — Я ведь только когда отслужил, понял, что армия — это не только дуболомство и строевая. Это очень древний институт, и традиции там весьма богатые, там очень многому поучиться стоит. Те же методики манипулирования людьми в армии столетиями шлифовались. А это отнюдь не только подчинение и подавление личности, хотя и это тоже. Просто подчинением всего не добьешься, и страхом в атаку людей не поднимешь. Взять ту же строевую подготовку — вроде кому она сегодня нужна? Наследство Средневековья, когда солдатам важно было уметь строй держать. Но на самом деле, когда в строю идешь, интервал-дистанцию держишь, ножку как все тянешь — такое чувство появляется… Его очень трудно словами передать. Это даже не коллективизм, не чувство команды…

Я задумался, как бы сформулировать.

— Ты как будто растворяешься. Как будто становишься частью какого-то большого животного, которое состоит из тебя и таких как ты. Эдакая гигантская сороконожка, которую вы все вместе создали, к жизни вызвали, и только вместе можете удержать. Стоит лишь чуть сбиться — она тут же рассыпается на кучу ваших «я». Но пока — ты просто балдеешь от силы, мощи и всемогущества этого существа. Коллективная магия призыва какая-то, по-другому не скажешь. А потом к людям, вместе с которыми ты этого монстра вызывал, совсем по-другому начинаешь относишься. Вроде бы все как было, но какая-то перегородка у вас внутри сломалась, какое-то чувство единства, общности появилось. И никакими другими способами подобного «чувства локтя» у человека не вызвать, словами это не объяснишь. В общем, методик всяческих там хватает и послужившие офицеры обычно ими очень неплохо владеют. Многие из методик, конечно, на специфические армейские условия завязаны, но и Митрич у нас не дурак. Придумает, как адаптировать.

— Митрич может, — кивнула Света, и даже вечно поносящая «сапога» Нина согласно промолчала. — Пошли спать, Сережа прав, завтра трудный день, выспаться надо.

* * *

Назавтра, когда мы пришли к капсулам, митричевская уже работала. На столике лежала записка, где аккуратным, чуть подрагивающим стариковским почерком было написано: «Пойду посмотрю, что там у них за полигон. Подтягивайтесь, координаты должны на почту прийти».

Координаты на почте и впрямь были, и, прихватив материализовавшегося в своей комнате Андрюшку, мы отправились на место. Но на месте нас ожидал сюрприз — несмотря на то, что встреча была назначена на половину десятого, а сейчас не было и девяти, все пятеро наших подопечных, уже слонялись по полигону, явно ожидая нас. Константина Сергеевича с ними не было. Не было и Митрича, который где-то шарахался.

— Ну наконец-то! — увидев нас, воскликнула Татьяна, — Сколько вас можно ждать?

Она быстрым шагом подошла к Цитамолу и встала перед ним, смерив его глазами.