В бой ради жизни

Егор бросился назад к калитке, ища и зовя Исмагилова.

Исмагилов первым окликнул лейтенанта. Он был на чердаке того злосчастного сарая, где Петренко придушил насильника. На руках по лестнице он ещё ночью забрался туда, прихватив третий автомат, чтобы не быть обузой для своих товарищей.

– Товарищ лейтенант, я здесь. Уходите, я вас прикрою.

– А ну-ка слазь быстро, ишь, чего удумал, чёрт татарский. Я тебя дотащу, ты лёгкий.

– Товарищ лейтенант, у меня гангрена на ногах, ведь до войны я учился на фельдшера и понимаю в этом. Не теряйте времени, – и уже громко закричал: – Уходите, они близко!

После чего дал очередь по наступавшим немцам.

– Егор Иванович, передайте это маме и моей Зульфие, если вырветесь, – и Исмагилов бросил к ногам лейтенанта неотправленное письмо-треугольник на Родину.

– Прощай, Равиль. Прощай, шайтанушка, – дрогнувшим голосом произнёс Егор и положил «треугольник» в карман гимнастёрки, затем быстро побежал к Петренко и Лидочке, услышав за спиной перемежающуюся стрельбу Исмагилова и атакующих немцев.

Путь в ближайший лес был свободен, и все трое поспешили туда. Теперь приходилось помогать передвигаться Петренко, взяв его под руки. По пути Егор прихватил у убитого немца магазин с патронами к своему автомату. Но самое главное – они снова уходили от погони.

Они уже были в спасительном лесу, когда солдаты стащили с чердака бездыханное тело рядового красноармейца, изрешечённого пулями, и представили его на опознание бывшему пленному майору. Тот сразу его узнал.

Упустив основных беглецов, преследователи перегруппировались и вновь продолжили погоню, но уже прибегнув к помощи мотоциклов и розыскной овчарки.

Глава 11

В лесу Егор, Николай и Лида немного отдохнули, отдышавшись и полежав немного на пряной траве. После чего лейтенант, как смог, обработал и обмотал рану на ноге Петренко, воспользовавшись Лидиным платком.

– Если бы не Равиль, мы б до леса не дотянули, – тихо произнёс Егор.

– А почему он не пошёл с нами? – спросил Петренко.

– Потому, – и Егор замолк на некоторое время, затем глянул на вопросительно взирающих на него Николая и Лиду и отрывисто произнёс: – Потому что нас спасал. А потом, куда бы он пошёл? У него гангрена началась на простреленных ногах. Ладно, всё, хватит. И не смотрите на меня так, он сам принял это мужественное решение. Это война, и потом, как командир, я не собираюсь перед вами отчитываться за свои действия.

– Да вы не кипятитесь, товарищ лейтенант, никто и не осуждает ваши действия и приказы. Не ровен час, и нам придётся, как Равилю, пожертвовать собою. Мы давно уже не диты и прекрасно это понимаем, товарищ лейтенант, – заключил Петренко.

Ещё некоторое время все сидели молча, затем Егор обратился к Лидочке:

– Лидочка, – Егор немного смутился от того, что ласково произнёс её имя, затем уже твёрдо сказал: – Лида, веди нас в свою Малоросьяновку или ещё куда-нибудь, лишь бы подальше от этого проклятого места.

Лида подошла к Егору, обняла его и положила свою голову на его широкую грудь. Егору стало неловко, но он не стал отстранять её. Петренко отвёл от них лукавый взгляд со слегка уловимой усмешкой.

– Теперь хоть на край света с тобой, Егорушка, – нежно проговорила Лидочка и начала собирать свой небольшой скарб, разложенный на земле.

Николай уже не мог идти, твёрдо опираясь на раненую ногу, как до этого, уходя от преследования. Теперь рана давала о себе знать при каждом надавливании на ногу, отдаваясь острой болью в голове. В результате Егору и Лидочке пришлось всё время вести Николая под руки.

Так, обнявшись, медленно, но неуклонно шли измученные и смертельно уставшие люди на восток, к своим – русский Егор Кузьмин, украинец Николай Петренко и белорусская девушка Лидочка Клокевич. Да и, конечно же, рядом с ними витал дух Равиля Исмагилова, сопровождая их. И ведь все понимали, что были обречены, но никто из них не был сломлен и не собирался сдаваться на этом тяжёлом пути. И не было тогда на всей Земле силы, которая могла бы разъединить этих людей, кроме смерти.