В бой роковой...

— У меня вроде бы два стажа получается. На рижском заводе «Проводник» в девятьсот пятом вступал. Но при наступлении немцев в пятнадцатом году эвакуировали спешно. Справкой не обзавелся. Поэтому в Архангельске после Февральской революции вступал вновь. Горком намеревался связаться с Ригой, но это требовало больших хлопот. Я сказал: не надо. Не стажем, а работой определяется мое членство.

«В каждом поступке у него честность», — подумал Закемовский.

— Я понимаю вас, Карл Иоганнович, — произнес Сапрыгин. — Но двенадцать лет партстажа терять не стоит.

— Восстановим, — бодро сказал Теснанов и добавил: — Когда интервентов вышвырнем и Советскую Латвию создадим.

Все с уважением взглянули на него.

Следующей была названа фамилия Закемовского. Его все знали — северянин, родом из-под Шенкурска. Родную деревню Устьвага покинул в детстве, ушел на заработки. Где только не работал! На Каспии — мальчиком на пароходе, чернорабочим в Архангельской типографии, потом печатником, наборщиком...

— Нелишне пояснить, — заметил Теснанов, — что в подполье он действует по заданию ЦК партии.

Единодушно выдвинули в подпольный комитет Николая Рязанова — архангельского рабочего. Это он установил связь с арестованными, содержащимися на Кегострове. Интервенты именуют этот лагерь больницей и даже рекламируют: вот-де насколько великодушны западные страны — для заключенных создали лечебное заведение! На самом деле туда свозили изнуренных в тюрьмах, чтобы голодом добить их здесь окончательно. Устроившаяся в лагерь медсестрой Клавдия Николаевна Близнина — жена Рязанова — собралась было оттуда уходить: «Не могу, Коля, душа разрывается на части. Людей заживо хоронят». Николай возразил: «Нельзя, Клава. Работа твоя — боевое задание подполья».

Клавдия Николаевна подчинилась. Она даже поселилась в больничном корпусе, оставив свою квартиру в деревне Голово для явок, и чуть ли не круглосуточно находилась среди больных. Уходом и душевным словом старалась облегчить их участь. Вскоре Николай, опираясь на поддержку Прокашева, наладил доставку туда продуктов, добываемых подпольщиками. Клавдия стала подкармливать заключенных, подбирать наиболее решительных для побегов. Николай тем временем добывал оружие и прятал его в головской квартире, чтобы в нужный момент вооружить беглецов. Через Рязанова и Близнину шла переписка с заключенными.

Проголосовав, Боев протянул руку Рязанову:

— Вы с супругой — большой пример мужества для нас.

Сапрыгин рекомендовал избрать в комитет Боева:

— Пусть отправится в поход членом комитета. Больше ответственности будет чувствовать. Должен сказать, что в шестнадцатом Макар прекрасно справился с не менее трудным заданием, чем предстоящее. Дважды архангельские большевики посылали его в Америку за литературой, провоз которой требовал большого риска и находчивости. И дважды он с честью выполнил это трудное поручение.

Макар замахал руками:

— Ну, Николай Евменьевич, вы уж очень... Обыкновенное задание.

— Не сказал бы, что обыкновенное, — с улыбкой ответил Сапрыгин. — Попадись тогда полиции, не сидел бы с нами за столом.

Рекомендация Сапрыгина еще больше подняла Макара в глазах собравшихся. Рязанов обернулся к нему:

— Вон ты, оказывается, какой. А по виду и не подумаешь...

Теснанов предложил в комитет Аню Матисон.

— Не глядите, что молода она... — И коротко рассказал ее биографию.

Аня в раннем детстве лишилась родителей, ее воспитанием занимались сестра матери Лотта и ее муж Янис Эзеринь. В Архангельск приехала в шестнадцатом со своими воспитателями, спасаясь от немцев. Когда англичане обратились к Теснанову как к председателю профсоюза, чтобы подыскал им хорошую подавальщицу в офицерскую столовую, он остановил свой выбор на Ане. Знает их язык. И уже поставляет подпольщикам ценные сведения.

Закемовский тоже горячо поддержал кандидатуруАни, отметив ее работу при эвакуации документов горкома.

Лестные слова старших смутили девушку. Щеки ее зарделись, длинные ресницы полузакрыли красивые глаза. Катя Петрова подтолкнула подругу локтем — мол, нечего стесняться. Аня подняла голову и, встретившись взглядом с Боевым, еще пуще покраснела. Нравился ей Макар как никто. В дневнике о нем пишет, а он о том и не знает. И не должен знать. Теперь, в комитете, она будет видеться с ним часто. Вот только скоро уйдет за линию фронта... Вернется ли?

Макар открыто любовался ею, хотя и смущало его возникшее чувство к ней. Не до любви в такое время, о другом надо думать. Но как встречает ее, забывает об этом.

Комитет был создан, и все поздравили друг друга с этим важным событием. Созыв последующих заседаний поручили Теснанову.

Сергей подошел к Ане, которую давно не видел, и обнял ее, похвалив:

— Молодец! Просвещай их, заносчивых англичан.

Подошла Катя, и они втроем заговорили в уголочке. Вспомнили слова Метелева: «Комитет должен родиться в ходе борьбы».

— Вот мы и поручим Макару доложить по ту сторону фронта, — сказал он девушкам, — комитет есть! Пусть знают в ЦК, что архангельские большевики не сидят сложа руки.