В боях за Ельню. Первые шаги к победе

По окончанию ликвидации противника в районе Ельня части опергруппы выдвинуть на рубеж обороны станция Добромино — Бердники — Старое Щербино.

К исходу 7 августа выдвинуть в район Светилово — Шатьково усиленный отряд для обеспечения своего левого фланга. Выдвинутому отряду связаться с правофланговыми частями 53-й стрелковой дивизии, район Светлова и Шатькова привести в непроходимое состояние и минировать».

Жуков, готовя новую операцию, стремился избежать ошибок предыдущего наступления, предугадать развитие событий, быть готовым к любым уловкам и ухищрениям врага, требовал этого от Ракутина, от штаба опергруппы.

Одобрительно отнесся комфронтом к предложению генерал-майора Руссиянова в ночь на 7 августа нанести удар по группировке противника, удерживающей деревню Ушаково, что послужило бы прикрытием сосредоточения войск в новых районах. И Руссиянов издал первый и последний свой приказ в качестве командира северной ударной группы, так как в предстоящей наступательной операции 100-я и 103-я дивизии имели каждая свою задачу, за ее решение комдивы отвечали персонально, организуя боевые действия своих соединений в полном составе.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ Четверг, 7 августа

Ночью опять в прифронтовой полосе было оживленно, как днем в сельскую страду. Натуженно ревя моторами, полуторки и трехтонки везли на передовую «гостинцы» для незваных гостей, а навстречу им тарахтели пустыми кузовами уже разгрузившиеся машины. Их водители спешили на ближайшие железнодорожные станции за новым грузом.

Ракутин и полковник Иванов через зашторенные в целях светомаскировки окна крестьянской избы в Волочке слушали этот гул, не прекращая своего занятия: они продолжали работу над планом предстоящей операции в соответствии с приказом Жукова. Хотя уже перевалило за полночь, командарм и его соратники не чувствовали усталости. За многие годы службы на границе, где сутки начинаются не в 24.00, а в двенадцать дня, т. е. где ночь — день, а день — ночь, они привыкли выполнять свои обязанности в любое время, в зависимости от того, как требует обстановка. А сейчас она была самая ответственная: ельнинскую операцию взял под контроль лично товарищ Сталин. И хотя в проект своего нового боевого приказа под очередным номером 012 они не перенесли из жуковского приказа фразу о том, что «Ставка Верховного Командования, придавая исключительное значение району Ельня, приказала уничтожить ельнинскую группировку противника», а указали, что сделать это приказал командующий Резервным фронтом, они понимали свою ответственность перед грозным Сталиным.

Жуков, проводя много времени в 24-й армии, ни одним словом не обмолвился, что наступательная ельнинская операция проводится по его личной инициативе. До назначения его командующим Резервным фронтом Ракутин и все его подчиненные не раз слышали от Богданова: окружить и уничтожить противника в Ельне. Правда, стиль работы нового комфронтом был иной. Жесткий и требовательный генерал армии, герой Халхин-Гола, детально вникал во все вопросы, все его приказы были конкретны и логичны.

Вот и сейчас командарм был вроде бы не согласен с решением Жукова организовать главный удар армейской опергруппы на правом фланге, Ракутин все еще считал, что, сосредоточив на левом фланге 102-ю и 105-ю дивизии, можно было бы быстрее обеспечить окружение неприятеля, однако больше верил ему, чем себе, и незамедлительно отдал новые распоряжения командиру 102-й полковнику Илларионову и 105-й полковнику Ахмалову, отменив свои предыдущие.

При этом командарм счел необходимым сообщить Илларионову, что его дивизия совместно со 107-й и приданными артиллерийскими полками наносят главный удар. Командование ударной северной группой возлагается на полковника Миронова.

105-ю танковую дивизию из-за ее некомплектности Ракутин и Иванов решили задействовать в составе 120-й стрелковой дивизии генерал-майора Петрова. Ему и Ахмалову новое распоряжение тоже было доведено незамедлительно.

Так соединение за соединением обретали свое место в наступлении, готовность к которому предстояло обеспечить к 22 часам наступивших суток.