В боях за Ельню. Первые шаги к победе

Центр оборонительной полосы дивизии занимал 32-й стрелковый полк майора Шитова. В район его обороны входили южная окраина Ельни, населенные пункты Шарапове, Селиба, Казурино, Шуярово, Поповка. Справа железная дорога отделяла его от позиций 282-го стрелкового полка майора Батлука, оборонявшего северо-западную окраину Ельни и населенные пункты Лорево, Пергуновка, Погибелка. Слева от 32-го полка был оборудован район обороны 315-го стрелкового полка майора Утвенко, который включал в себя населенные пункты Коситчино, Шатьково, Передельники, Сутоки, Филатка, Задесенье, Хохловка.

Первый и второй передовые отряды дивизии были выдвинуты по фронту: Садки — М. Нежода и Петрово — Леонове.

Вытянутая по фронту почти на 35 километров оборона дивизии не имела глубины, лишь на более вероятных танкоопасных направлениях создавалась наибольшая плотность огневых средств, особенно противотанковой артиллерии. Командиры артиллерийских полков, гаубичного — Асатуров и пушечного — Грачев, по указанию комдива Котельникова подготовили позиции и окопы для каждой батареи и орудия. Даже командиру тяжелого корпусного артполка Комарову было приказано подготовить свои орудия для стрельбы прямой наводкой в случае приближения танков противника.

В то время считалось, что для сдерживания передовых частей противника достаточно развернуть одну дивизию на 25–30 километров, и он будет остановлен. В действительности такая организация обороны не представляла серьезного препятствия для ударов крупных танковых группировок, применявшихся гитлеровцами.

У командира дивизии Котельникова было и свое большое горе. В эти дни он получил известие о том, что в начале июля в боях за советскую Родину пал смертью храбрых его единственный сын. Сообщение, как написал в своих воспоминаниях Иван Антонович Данилович, пришло в штаб дивизии. Некоторое время сослуживцы оберегали своего комдива от тяжелого известия. Только после постепенной подготовки осторожно вручили ему стандартное извещение.

«Стремясь оградить свою жену от трагических переживаний, — пишет Данилович, — этот добрый человек, хороший муж и семьянин, свое горе и утрату переносил один. Он просил офицеров штаба, семьи которых проживали в одном доме с его женой в Воронеже, не сообщать в письмах своим родным и близким о гибели его сына».

Большую часть суток Котельников проводил в частях, встречаясь с командирами и красноармейцами, старался быть бодрым, понимал шутки и сам шутил, был строг, когда надо; требовал соблюдения дисциплины, потому что и ему постоянно напоминали о ней вышестоящие начальники. А начальство продолжало ужесточать требования.

Утром 17 июля офицер связи доставил адресованную лично ему, генерал-майору тов. Котельникову, написанную от руки следующую записку:

«Имею данные невыполнения Вами пунктов 2–3 приказа врио командира 30 ск. В случае невыполнения вышеуказанного и повторения подобных случаев мною будет доложено Комитету Обороны для привлечения Вас к суровой ответственности.

Армейский комиссар I ранга Е. Щаденко».

(ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 46).

О невыполнении какого приказа шла речь, в штабе дивизии так и не определили: все указания командования 30-го стрелкового корпуса внимательно изучались, выполнялись и подшивались в специальную папку.

СМЕНА КОМАНДАРМА

14 июля по поручению Ставки начальник Генштаба Г.К. Жуков в связи с дальнейшим осложнением обстановки на Западном фронте отдал приказ о создании Фронта резервных армий, а уже на следующий день командарм Качалов подписывает свой приказ о том, что с 23.00 14 июля войска 28-й армии, значит, и 19-я дивизия, включены «в состав Фронта резервных армий с подчинением командующему фронтом во всех отношениях» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 38).

В приказе Ставки Смоленск не упоминался, так как на подступах к нему уже шли ожесточенные бои. Фронт резервных армий развертывался на рубеже Старая Русса — Осташков — Белый — Дорогобуж — Ельня — Брянск. По этому приказу необходимо было «перед фронтом армий и внутри оборонительных районов создать полосу заграждений с противотанковыми препятствиями и сплошной полосой мощного противотанкового огня».

Вместе с 28-й фронту передавалась и 24-я армия. Кроме этих двух соединений, уже выдвинувшихся на указанный рубеж, в состав его включались вновь сформированные 29-я, 30-я, 31-я и 32-я армии.

В 24-й армии в этот день, т. е. 15 июля, произошло очень неожиданное для всех событие: смена командарма. Особенно неожиданным это было для самого генерал-лейтенанта Калинина, сформировавшего армию и рассчитывавшего воевать вместе с нею. Свое отстранение от должности он описал в книге «Размышления о минувшем».

«Вечером 14 июля, — пишет он, — меня вызвал к телефону генерал армии Г.К. Жуков, бывший в то время начальником Генерального штаба. К нему поступили сведения, будто в районе города Белый немцы высадили крупный авиадесант. Нам в штабе армии об этом ничего не было известно. Я так и сказал генералу Жукову, добавив при этом, что немедленно все выясню и через несколько минут доложу обстановку в районе города Белый.