В боях за Молдавию. Книга 3

Н. Губка» Наталья Георгиевна рассказала тогда мне, что это было в начале августа. Красноармейца Губку доставили в госпитальный взвод в очень тяжелом состоянии. Он был ранен в живот, потерял много крови. Трое суток боец лежал без сознания. Иногда даже не прощупывался пульс.

— Что делать? — спрашивали медсестры Ольга Оливко и Аня Нефедова.

Казалось, состояние раненого было безнадежным.

Целыми сутками просиживали у его постели и Наталья Георгиевна, и старшая сестра Мария Бондаренко, и другие, стараясь не только облегчить страдания Губки, но и вернуть его к жизни. Не одну сотню кубиков своей крови для Николая и других раненых отдали хирургические сестры Галина Борзакова, Мария Назарова, Клавдия Ерихайлова, понимая, как дорога для нашей Родины жизнь каждого советского воина, что только так они могут спасти ее. И Губка, в теле которого еле-еле теплилась жизнь, благодаря самоотвержен ому труду наших медиков остался жив.

Д. Старшинов, полковник СУРОВОЕ, НЕЖНОЕ СЕРДЦЕ СОЛДАТА

Люди, встречавшие зори в окопах, видели столько разных рассветов, столько закатов солнца, сколько дней в году. А воевавшие годы… Эти знают и свинцовые, как сумерки, рассветы тяжелой осени сорок первого, когда не разберешь, то ли утренние туманы, то ли пороховые завесы закрывают солнце. И те восходы, что сливались в небе с огненными разливами, поднимавшимися из-за днепровских круч, когда война откатывалась снова на запад. И ни с чем не сравнимое зарево— в пол небосклона! — что чаровало солдата у седого Днестра, когда война подходила к концу.

Нам так и запомнился этот край, как край розового света. Казалось, его излучает не одно солнце: и сады — как раз стояли в цвету абрикосы! — и срезы крутых берегов в слоистых прожилках пород, и лица людей в улыбках.

Замирал восхищенный воин в минутном расслаблении, прикрыв рукой готовое выпрыгнуть из груди сердце: в таком благословенном месте затаился враг, он еще держится за этот кусочек земли… Суровели глаза солдата. Он прикусывал губу и крепче сжимал автомат.

У Херсонской Краснознаменной 295-й дивизии, входившей в состав 5-й ударной армии, за плечами был уже немалый боевой опыт: освобождала Северную Осетию, Кубань, Донбасс, Каховку, Очаков, Николаев, Одессу. На знамени ее уже было три боевых ордена. Командиры и политработники имели солидный навык руководства, воспитания личного состава.

Но в Молдавии появилось два новых обстоятельства, которые требовали от командиров новых энергичных мер. Здесь мы получили пополнение из числа местных жителей, которому нужно было передать традиции дивизии, ее боевой дух, и главное — дать боевую подготовку. Это одно. И другое — важно было довести до сознания каждого воина задачу правильного ведения войны на чужой территории, куда предстояло ступить сразу же после освобождения Молдавии.

Первое слово к бойцу во время подготовки Ясско-Кишиневской операции было за политработниками. Помню одно открытое партийное собрание, проведенное накануне Ясско-Кишиневской операции. Первым выступил только что вернувшийся из госпиталя «парторг батальона капитан Марчуков (позже Герой Советского Союза, погиб в Польше).

— Я, — говорит, — трижды ранен. Вот и сейчас бинтов еще не снял. А, видите, — жив! И пойду с вами опять в атаку!

Он закончил свою речь совсем неожиданно, передохнул, будто собираясь с мыслями, и вдруг зайел «Смелого пуля боится…» Собрание всколыхнулось от неожиданности и подхватило:, «Смелого штык не берет». Солдаты пели на опушке леса, и в сердцах их зрело бесстрашие, готовность к завтрашнему бою. Песня, как гимн, как клятва, поднимала людей, и сами собой находились слова, естественно рождавшиеся в те минуты: «Прошу принять в партию коммунистов. Клянусь не щадить своей жизни и до последней капли крови сражаться…» Парторг зачитывал заявления, только что написанные химическим карандашом на листке из блокнота, и вздымался лес рук после каждого его вопроса: «Кто за?»

Не пришлось долго ждать молодым коммунистам случая, чтоб оправдать свое новое звание.

…Немцы при отходе усиленно минировали свои позиции. Наша «разведка сразу обнаружила это. Младший лейтенант Федор Комлев, возглавлявший взвод автоматчиков, столкнувшись с минами, запросил группу саперов. Повести ее вызвался коммунист Тимофей Салов. Он выехал ночью. Его единственную фразу «От нас, братцы, зависит продвижение батальона» поняли как приказ. Салов лично обезвредил первую мину, вторую… Автоматчики вместе с саперами проделали к утру несколько проходов в минном поле.