В боях за Украину

Перед утверждением плана наступательной операции на Запорожье командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский провел совещание в штабе 8-й гвардейской армии, на которое были приглашены командующий 12-й армией генерал А. И. Данилов, командующий 3-й гвардейской армией генерал Д. Д. Лелюшенко, командующий 17-й воздушной армией генерал В. А. Судец.

На этом совещании было отработано взаимодействие между армиями, между родами войск, участвующими в наступлении.

При этом было подчеркнуто еще раз, что главный удар наносит 8-я гвардейская армия, которой придавались средства усиления. За правым флангом армии был поставлен 1-й гвардейский механизированный корпус И. Н. Руссиянова, а за левым флангом — 23-й танковый корпус Е. Г. Пушкина, оба в готовности развить наступление 8-й гвардейской армии.

В ночь с 5 на 6 октября была произведена перегруппировка артиллерии и танков на направлении главного удара. В частях армии были проведены ночные учения. Штабы корпусов отрабатывали оперативную, разведывательную и тыловую документацию. Отрабатывались вопросы взаимодействия в звене: дивизия — полк — батальон. Артиллерия производила пристрелку и разрушение обнаруженных целей. Продолжался подвоз и пополнение боеприпасов.

К наступлению, к утренней атаке на рассвете все было готово. Все было уточнено по всем звеньям армии. И солдаты, и офицеры, и генералы — все имели возможность перед боем отдохнуть, привести себя в порядок. Пищевое довольствие на вечерний ужин было выделено по усиленной норме. Оставалось время и поспать, набраться сил для завтрашнего боя, для боя, который, может быть, продлится несколько суток.

Наступила ночь с 9 на 10 октября.

Перед атакой, в предчувствии ожесточенного боя, не спится ни солдату, ни генералу. Это как перед прыжком в неизвестность. Хотя, казалось бы, все уже привычно: не один бой за плечами солдата и генерала.

Спрашивают: а до того ли солдату, чтобы думать и вспоминать, когда он не знает, останется ли жив.

Отвечаю: есть о чем подумать, есть о чем и вспомнить…

Ночь. Ни одного костра, ни одного огонька, даже вспышки спички и огнива не заметишь. Тишина передовой! Это особенная тишина. То там, то здесь ударит орудие: свое или противника. Взлетают над его позициями осветительные ракеты. На этот раз о подготовке нашего наступления там знают, готовятся к нему. Единственно, что им неизвестно, это — когда? Сегодня, завтра, на рассвете, или под вечер, или среди дня? Знают и нервничают. Самолеты сбрасывают на парашютах осветительные бомбы. Ждут…

И все же это тишина. Приостановилось всякое движение. Войска уже на исходных, прекратились разговоры, а если где и собрались солдаты пошутить или поговорить по душам перед боем, то разговор идет вполголоса, шепотом.

Иду по траншеям, где солдаты изготовились к утреннему броску в атаку.

Вот, прикрывшись плащ-палаткой, низко надвинув каску, полулежит автоматчик. Рядовой стрелок. Немолодой человек, видимо, из последних внеочередных призывов. Сразу и не угадаешь, сон ли смежил ему веки, или застыл он в раздумье. Я остановился, солдат встал. В тем-ноте он не видит моих знаков различия, но угадывает, что перед ним генерал.

Мы поздоровались, я представился. Солдат вытянулся, я взял его за руку, присели рядом. Прикрывая ладонями огонек спички, закурили.

— Завтра, товарищ командующий? — спрашивает солдат.

Я и без пояснений догадываюсь, о чем он спрашивает: завтра ли наступление, не отложено ли оно по каким-либо соображениям?

— Завтра, солдат! А может, отложить? Все ли готово, на твой солдатский взгляд?

Солдат минуту думает. Не из торопливых. Отвечает так же не торопясь, раздумчиво роняя слова:

— По-солдатски, по-нашему, товарищ командующий, мы давно готовы! Как там фронты да армии — это нам не видно… Наша готовность, товарищ, командующий, — это бить, и как можно скорее. Самое страшное не бой, страшно ожидание, и нет ничего хуже для солдата, когда откладывают назначенное наступление…

— Как же так? — спрашиваю. — День прошел, атаки нет — вот тебе еще один день жизни…

— Но она будет! Обязательно будет, зачем же ждать! Тут собрался с силами, тут весь как струна натянут, а глянь — и отложено… Опять собирайся сначала. А убить? Убить и в атаке и в обороне могут… В обороне еще даже способнее и глупее… Летит снаряд — он не выбирает. А в атаке? — В атаке, товарищ командующий, можно и самому кое о чем подумать. Вовремя подняться, вовремя лечь, чувствовать бой надо!

— Стало быть, завтра — это не первая твоя атака, солдат?

Солдат тяжело вздохнул.

— Не первая, товарищ командующий, но всегда идешь, как в первый раз! Началось-то у меня все с Купоросной балки. Отдельная бригада морских пехотинцев… Может быть, припомните, товарищ командующий?

Купоросную балку в Сталинграде нельзя было забыть. И морские пехотинцы там себя показали! Знал я, что немногие из них уцелели.

— Так с той поры и в строю? — спросил я осторожно.

— В Сталинграде после Купоросной в госпитале отлеживался…

— На том берегу?