В боях за Украину

Во все стороны растекались разрозненные кучки солдат. Бросались в явно безнадежные атаки. Иной раз, увязая по колено в грязи, шли на наши позиции в рост, не пригибаясь; встреченные кинжальным пулеметным огнем, устилали трупами раскисшие пашни. Разбивалась о нашу оборону первая волна, поднималась вторая, третья… Это были атаки обреченных, отчаявшихся людей, которые пытались пробиться на запад в надежде уцелеть…

Говорят, смертельно раненный зверь в своем последнем прыжке иной раз может ранить и охотника. Поэтому, завершая операцию по окружению группировки немецко-фашистских войск, мы должны были быть готовыми к тому, что противнику удастся просочиться сквозь наши разбросанные боевые порядки, сквозь бреши в движении наших передовых частей.

Так и случилось в Ново-Полтавке.

Крупными массами пехоты, при поддержке танков, минуя опорные пункты наших войск, взяв направление на Ново-Полтавку, противник пытался, используя промежутки между нашими соединениями, прорваться на запад к реке Ингул, на Ново-Горожено и Привольное. Отчаянность их контратак в этой обстановке была объяснима.

К исходу дня 12 марта они участились. Создалась реальная угроза Ново-Полтавке. Срочно сформированные две батареи из 105-миллиметровых трофейных орудий, выставленные на огневые позиции около вагона с боеприпасами, не жалели немецких снарядов.

Артиллеристы вели огонь прямой наводкой по наступающим массам пехоты противника. Трудно сейчас сказать, сколько их шло на наши позиции на верную смерть. Огонь был уничтожающим. Пришлось даже создать дублирующие орудийные расчеты, чтобы артиллеристы могли сменяться через каждые два-три часа безостановочного огня. А в атаку шли новые и новые части. Пленные называли номера дивизий: 17-я, 125-я, 302-я пехотные, 3-я горнострелковая и 97-я легкопехотная.

Действия наших артиллеристов, пустивших в дело орудия противника, несколько ослабили его натиск. К этому времени подошла 11-я отдельная штурмовая инженерно-саперная бригада, и мы смогли произвести некоторую перегруппировку сил: уплотнить боевые порядки и закрыть разрывы, через которые вражеские части просачивались на запад.

Перегруппировка наших войск проходила при непрерывных и ожесточенных контратаках врага, которые в этом районе усиливались. Назревал кризис.

Противник ценой огромных потерь занял Новоселовку, прорвался к Ново-Горожено. Его атаки поддерживала авиация. Бой приблизился к южной черте артиллерийского склада в Ново-Полтавке.

Мой наблюдательный пункт размещался на паровой мельнице в Ново-Полтавке. Прикрывал его всего лишь взвод саперов. Это все, что оставалось в ту минуту у меня под рукой. Я ждал донесения от генерала М. Г. Вайнруба о готовности к бою одной танковой бригады 23-го танкового корпуса. Наконец, получил донесение, что танковая бригада изготовилась. В 17.00 дал сигнал танковой атаки. Атака была нацелена на Ново-Горожено и Зоотехникум. С наблюдательного пункта было видно, как наши танки с ходу врезались — в боевые порядки противника, расстреливая на ходу солдат, круша артиллерию. Я вспомнил август — сентябрь сорок второго года, когда гитлеровцы рвались к Сталинграду, когда их танки двигались клиньями против наших стрелков. Советские солдаты не бежали — зарывались в землю, ложились на дно окопчиков, пропускали над собой стальные чудовища, метали под гусеницы противотанковые гранаты, бутылки с горючей смесью. Рождалась солдатская слава истребителей танков. Морской пехотинец Паникако в Сталинграде сжег себя вместе с вражеским танком… Так могли сражаться только советские бойцы-патриоты. Гитлеровские вояки в 1944 году в панике бежали от наших танков врассыпную…

Положение в районе артиллерийского склада значительно улучшилось. Но мы отдавали себе отчет в том, что гитлеровское командование и через горы трупов еще раз может попытаться осуществить в этом направлении вывод своих войск из под угрозы окружения.

В ночь на 13 марта был получен приказ командующего фронтом о наступлении. Он означал, по существу, уничтожение противостоящей группировки противника.

13 марта 8-я гвардейская армия начала наступление. Перестроение войск, проведенное накануне, усилило правый фланг армии, где намечалось замкнуть кольцо окружения. Все попытки гитлеровцев прорваться на северо-запад, найти слабое место в наших боевых порядках ни к чему не привели.

Противник, убедившись в невозможности прорыва через наши боевые порядки днем, решил пойти на ночной прорыв. Во втором часу ночи 14 марта плотными цепями и колоннами гитлеровцы двинулись на прорыв, ведя на ходу ружейно-автоматный огонь. Наша артиллерия из-за темноты вести огонь не могла, но пехота и танкисты расстреливали в упор толпы атакующих, которые шли, не обращая внимания на огонь, не видя ночью своих потерь, и гибли сотнями и тысячами.

Надо было кончать с этой бойней. В 2 часа ночи я приказал 35-й, 57-й гвардейским стрелковым дивизиям и 353-й стрелковой дивизии перейти в наступление с севера на юг.