В боях за Украину

И еще одно рассказал словоохотливый пленный: солдаты уже не надеются на своих генералов. Вся надежда на Гитлера, потому что Гитлер обещал «чудо».

Что-то подобное мы слышали от пленных солдат и до этого. И не только от солдат, но и от офицеров. Люди трезвые, реалистичные этой «третьей силой» называли сверхмощное, секретное оружие, которое изготавливается в большой тайне.

В двадцатом веке надежда на чудо! Это обнадеживало. Но вместе с тем и настораживало. Враг будет действовать рассудку вопреки! Это было видно каждому, кто хотя бы мало-мальски имел возможность проанализировать создавшуюся обстановку на фронте.

3

Теперь многое окончательно прояснилось, несмотря на все усилия фальсификаторов истории. Тогда же, в сорок третьем году, Верховному Главнокомандованию приходилось решать задачу со многими неизвестными.

Самые простейшие расчеты, анализ настроения как наших войск, так и войск противника подсказывали, что война гитлеровской Германией проиграна, что никакого поворота в военной судьбе быть не может, никакое сверхсекретное оружие, никакие чудеса не способны и не властны изменить создавшееся соотношение в противостоящих силах.

Что же может в этой обстановке предпринять Гитлер? Сколько мы ни пытались представить себе, ничего логического не получалось. Все стояло вне логики.

По моему мнению, можно было даже ожидать решения об отводе всех войск противника с территории Советского Союза. Такое решение в начале 1943 года в какой-то степени было оправданным. Оправданным, хотя бы потому, что таким образом можно было бы избежать кровопролития, спасти жизни миллионам немцев, избавить нацию от невосполнимых потерь. Говоря о поражении гитлеровской Германии во второй мировой войне, историки обычно обращают внимание на ее потери чисто политического и экономического характера, на потери ее престижа. Мало кто из исследователей упоминает о том, что в Сталинградском сражении и в последующих сражениях на полях России Гитлер положил в могилу миллионы немцев, обескровил немецкую нацию.

Я не вдавался в анализ того, как Гитлер мог бы совершить отвод войск из России. Наверное, для этого ему и его сообщникам пришлось бы уйти с политической арены. Этого требовали интересы германской нации, интересы германского государства. Но этого не случилось. А ведь история знает, что Германия Вильгельма II в 1918 году, потерпев несколько поражений в сражениях на западе, капитулировала, не допустив англо-американские и французские войска в пределы страны. Теперь гитлеровские генералы пытаются надеть на себя венец мучеников, венец борцов за интересы германской нации.

Английский военный историк Л. Гарт в своей книге «Стратегия непрямых действий» пишет, что Гитлер не хотел переходить к обороне и закрепиться на достигнутых рубежах, как это советовали ему сделать некоторые генералы, или отойти в Польшу, как предлагали Рундштедт и Лееб. При всей стратегической целесообразности этих предложений они означали бы явное признание того, что Гитлер «откусил больше, чем мог проглотить». Подгоняемый ненасытным аппетитом, преследуемый призраком потерянного престижа и инстинктивно чувствуя, что наступление является единственным выходом из создавшегося положения, Гитлер хотел провести такое наступление, которое при наличии ограниченных средств могло бы дать большие результаты.

Здесь английский военный историк бродит где-то около истины, но что-то ему мешает вымолвить последнее слово, которое дало бы правильную оценку сложившейся обстановки к началу летне-осенней кампании 1943 года.

Возможно, и Рундштедт, и Лееб советовали Гитлеру перейти к обороне, возможно, что такие советы Гитлер получал и от других генералов. Но советы давать легко, гораздо труднее их исполнять.

Кто разрешил бы Гитлеру закрепиться на советской земле, кто ему разрешил бы произвести планомерный отвод войск в Польшу?

Время работало на нас. Военная промышленность увеличивала выпуск танков, самолетов, артиллерийского вооружения, боеприпасов, автоматического оружия. Мы создавали, и довольно быстро, перевес в технике. Несколько месяцев передышки могли сыграть решающее значение. И Гитлер, выслушивая предложения своих генералов о переходе к обороне, видел, что оборона на захваченной территории — это блеф.