В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

Во время той поездки под управлением М.Л. Ростроповича была записана вся опера «Евгений Онегин» французской компанией «Le chant du Monde» – «Песни мира». Французы заплатили за эту запись весьма приличную сумму, особенно для советских артистов. Борьба за эту оплату труда солистов, дирижёра, оркестра и хора, была довольно напряжённой, но всё же удалось добиться – не от французов, понятно – какой-то денежной компенсации за проделанную работу. Кажется, это было в истории театра в первый и последний раз, когда участники записи получили что-то за свою работу за рубежом (кроме установленных «суточных»).

Здесь самое подходящее место и время рассказать о той же проблеме на гастролях балета и оркестра театра в Японии в 1973 году. Мы сыграли там три балета для японского телевидения – NHK, записавшего на видео спектакли «Спартак», «Лебединое озеро» и «Ромео и Джульетта». Ни один солист не получил ни одной иены – ни Васильев с Максимовой, ни Владимиров с Бессмертновой, ни другие солисты. Ничего. Все деньги – возможно, что, учтя уроки Парижа, – были забраны Посольством. Имел ли к этому делу какое-либо отношение посол Олег Трояновский неизвестно. Зато было известно, что Фурцева взяла в Посольстве более семи тысяч долларов на покупку видео аппаратуры для сына своего мужа Фирюбина. Возможно, что это и была часть тех денег, которые не были заплачены за телевизионные выступления звёздам балета Большого театра. А вскоре разгорелся скандал в связи со строительством личной дачи Фурцевой в Крыму. Сегодня в Википедии приводится список благодеяний министра Фурцевой. Трудно сказать, что перетянет на весах в её действиях на посту министра. Но всё же эпизод в Токио был для неё не случайным. Это было оскорблением прославленных солистов балета. Понятно, что с ними такое случалось не раз. Просто в Токио слишком много людей узнало об этом. А вот отрывок из письма известного дирижёра И. Блажкова флейтисту-солисту Науму Зайделю по поводу исполнения музыки композитора Андрея Волконского и реакции на это «светлейшей»:

«Я Вас внешне тоже помню. Когда я периодически приезжал из Ленинграда для работы с БСО, в основном в моих программах играл Корнеев, но мне кажется, что и с Вами в каких-то произведениях мы встречались. И ещё мы были связаны одной идеей Андрея – ведь своё „знаковое“ сочинение „Странствующий концерт“ на стихи рубаи Омар Хаяма он написал в 1968 г. для Давыдовой, Вас, Маркиза, Пекарского и меня. Я не успел осуществить премьеру этого сочинения в Ленинграде, поскольку за исполнение новой музыки, в том числе и сочинений Волконского, по указанию Фурцевой я был уволен с должности дирижёра Ленинградской филармонии…»

Пусть и этот эпизод будет на весах благодеяний госпожи министерши Фурцевой.

* * *

После отъезда из Москвы в 1979 году, о чём речь будет впереди, у меня не сохранилось никаких записей – иногда я делал дневниковые заметки для себя, совершенно не помышляя в 60-70-е годы о писании каких-либо воспоминаний. Поэтому сегодня лучше всего остановиться на запомнившемся. Самая важная часть музыкальных, а не общих воспоминаний вошла в главу «Дирижёры Большого театра». Поскольку мне довелось, кажется до сей поры единственному члену оркестра Большого театра работать также в оркестре Метрополитен-опера в Нью-Йорке, то здесь хочется остановиться на двух спектаклях – одном в Москве и одном в Нью-Йорке. В обоих случаях у меня навсегда осталось ужасное чувство соучастия в каком-то скверном деле. Вот эти два спектакля: балет «Иван Грозный» в Большом и опера-оратория Шёнберга «Моисей и Аарон» в Метрополитен-опера.

12. Балет «Иван Грозный» на сцене Большого театра

В течение моих почти тринадцати лет работы в Большом театре балеты Прокофьева «Золушка», «Ромео и Джульетта», «Каменный цветок», шли довольно часто. Я не знал никаких постановок, кроме тех «классических», которые шли на сцене театра, в неизменном виде долгие годы. Ни один балет Прокофьева не носил никакой политической окраски. (Только теперь, в 2012 году я узнал от Г.Н. Рождественского о переинструментовках партитур Прокофьева, сделанных в 40–50 годы.)

Трудно сказать, сделал ли бы подобный балет сам Прокофьев по специальному заказу, но в 1975 году в Большом театре поставили новый балет «на музыку Прокофьева» под названием «Иван Грозный». Вот что написал об этом внук великого композитора: