В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Всё в порядке, Гарри, – Драко был непривычно сосредоточен. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Поттер неуверенно кивнул. Он опять не понимал, что происходит, и хотел вечером посекретничать с Робертой Уилкис.

– Тогда пойдём, – Малфой забрал у Гарри сумку с учебниками. – Пока Квиррелл будет блеять и заикаться, может быть, ты вздремнуть сумеешь.

Гарри поморщился. Квиррелл вызывал в нём какую-то необъяснимую гадливость. Рядом с учителем-заикой было крайне неприятно находиться – дурной запах и дёрганные, рваные движения делали его похожим на зомби, фильмы о которых так любил смотреть Дадли.

Поттер добросовестно пытался устыдиться и тысячу раз выговаривал сам себе, что негоже будущему целителю испытывать брезгливость при виде явно нездорового человека. Однако, к великому огорчению Гарри, Квиррелл никак не хотел восприниматься «пациентом», а дремать на уроке в его присутствии почему-то казалось неправильным и даже опасным.

До кабинета ЗОТИ Гарри не дошёл. На полдороге его перехватил хмурый Ургхарт и потащил в подземелья – на беседу к декану. И вот теперь Поттер лежал, как дурак, на больничной койке и ничегошеньки не понимал.

«Что же такое я сотворил на Трансфигурации? – задумался Гарри. – Дома я сжигал вещи довольно часто, пока не повзрослел. В детство впал, что ли? Замечательно».

Поттер вздохнул и полез за пазуху, чтобы достать кошелёк Карлуса Поттера. Где-то в бумагах были папины записи о стихийных выбросах. Через минуту Гарри внимательно изучал довольно внушительный список «странностей», сведённый в таблицу и снабжённый пояснениями старших Дурслей.

Итак, первый выброс случился у Гарри в два года и восемь месяцев, причём поджёг он – фанфары! – тарелку с овсянкой. Сам он этого случая совершенно не помнил, но маминым почерком в графе «Причины» было записано: «Сердился и капризничал». Папа вылил на сердитого и капризного Гарри воду, и огонь потух сам собой. Тарелка… Фарфоровая тарелка оплавилась, вот дела. Неужели магическое пламя настолько отличается от обычного?

Гарри сдул чёлку с носа. С одной стороны, если за Барьером не взрывается порох, то и огонь вполне может обрести какие-то чудесные свойства. С другой стороны, тогда Гарри жил в магловском мире. Итак, это будет первым, что он спросит у Роберты.

Затем, лет до шести, Гарри «магичил» с завидной регулярностью, и поджогов было больше всего – примерно половина от всех случаев. Сценарии выбросов не баловали разнообразием – «плакал, сердился», «сердился», «обиделся и заплакал», «температурил, капризничал», «поцарапала кошка». На графу с кошкой Поттер смотрел особенно долго. Ничего не вспоминалось, и он надеялся только, что несчастное животное не пострадало. Тогда маме удалось отвлечь Гарри конфетами.

А вот следующий случай Гарри уже помнил. Он обиделся на Дадли, потому что тот смотрел комиксы и не хотел идти гулять. Тонкая пёстрая книжица вспыхнула прямо в руках у Даддерса и сгорела ещё до того, как успела коснуться ковра. Гарри смущённо припомнил, что брат ещё неделю ходил с волдырями на пальцах. Вечером был неприятный разговор с родителями, Гарри плакал, обещал никогда так больше не делать и всё-таки сумел сдержать слово. Вплоть до сегодняшнего дня.

«Сегодня я злился на Макгонагалл, – принялся вспоминать Поттер. – Тоже мне событие. Я на них со Снейпом злюсь постоянно, со второго сентября и до сих пор. И ничего – поревел и пошёл в библиотеку. Нет, тут явно что-то другое».

Гарри ещё некоторое время поразмышлял, не было ли это шуточкой того же Нотта. «Ага, – сердито одёрнул он сам себя, – чтобы сорвать у тебя поцелуй. Не будь придурком, Поттер!»

Он потёр щёку и покраснел. Чёртовы – ой, нет! – драккловы маги! До Гарри потихоньку стало доходить, что удар по тестикулам следует отработать до автоматизма. Если чистокровные мальчиков и девочек не различают, то жизнь в магическом мире осложнится ещё и с этой… гм… стороны. И совета у родителей не спросишь, их же удар хватит.

«Второй вопрос для Роберты – с какой стати вокруг меня принялись прыгать Нотт, Малфой и Булстроуд? Спасибо им, конечно, но до сих пор из слизней мне в приятели набивался один лишь Малфой. И то как-то очень ненавязчиво. Может быть, она что-то знает? – Гарри подумал ещё немного. – Кажется, я знаю, что она скажет. Что Тео Нотт – рыцарь и завидный жених, а Малфой – скользкий гад из проклятого рода. Хотя, если судить по их манерам, дело обстоит как раз наоборот».

Гарри спрятал список в кошель, мысленно велел тому исчезнуть и ещё немного поразмышлял о своих сомнительных магических способностях. Потом порылся в сумке, нашёл чистый пергамент, аккуратно пристроил чернильницу на тумбочке и принялся составлять список всех несообразностей сегодняшнего дня – от горящего камня до целующегося Нотта.

«Ничего, – думал он, – я обязательно пойму, как работает мой дар, каким бы он ни был. И пусть хоть камни с неба, а я непременно стану целителем!»