В борьбе с большевизмом

Я отдал распоряжение арестовать Селевина со всеми его чинами и произвести дознание. Следственный материал установил наличие преступлений, тяжко караемых законом. Дело разбиралось в корпусном суде 9 октября в присутствии многочисленной публики и продолжалось несколько дней. Суд вынес следующие приговоры.

Подсудимых Селевина и Менха по лишении всех прав состояния, подвергнуть смертной казни, первого через повешение, второго через расстреляние. Штабс-капитана Карашевича подвергнуть лишению некоторых особенных, лично и по состоянию присвоенных и службой приобретенных прав и преимуществ к заключению в крепости сроком на 2 года; агентов Гурского и Семенюка – аресту на хлебе и воде сроком на 7 недель, прапорщика Линника – потере некоторых особенных лично и по состоянии присвоенных и службой приобретенных прав и преимуществ к заключению в крепости на 3 года. Прапорщиков Веревкина, Сорокоумова и агента Семенова считать по суду оправданными.

Приговор в отношении Селевина и агентов Гурского и Семенюка был утвержден. Смертная казнь Менху заменена ссылкой в каторжные работы на 15 лет. Карашевич и Линник разжалованы в рядовые.

Приговор над Селевиным был приведен в исполнение 13 октября 1919 года. Подсудимые штабс-ротмистр Буцкой и поручик Доценко еще до суда бежали из военной тюрьмы.

На этом, собственно, и окончилось все это темное дело чинов охраны. Однако печать долго не оставляла в покое ни меня, ни мою армию. Часто после долгих промежутков снова появлялись всевозможные вымышленные заметки, причем правды в них было очень мало и все освещалось с тенденциозной стороны. Ответом на такие выпады были многочисленные опровержения чинов моей армии и письма, адресованный мне с выражением их глубокого возмущения против продажной печати.

Глава XIII. Политическая и военная работа в Берлине после моего отъезда на фронт

После моего отъезда из Германии, происшедшего, как мной было указано выше, благодаря интригам сенатора Бельгарда в обстановке, далеко не соответствующей выезду командира отряда на фронт, я, занятый формированием своих частей в Митаве, временно вышел из круга деятельности в Берлине.

Между тем там сенатор Бельгард продолжал свою разрушительную работу и, пользуясь моим отсутствием, везде, где только мог, дискредитировал меня и мой отряд. Преследуя свои затаенные честолюбивые замыслы, он неизменно различными способами старался все дело захватить в свои цепкие руки и для этого с упорством фанатика протежировал полковнику Вырголичу, который, будучи вполне безличным и во всех отношениях полным ничтожеством, был для сенатора особенно желательным в роли военного начальника новых добровольческих формирований. Тогда в распоряжении сенатора находилось бы два послушных его воле командира отдельных отрядов: ротмистр князь Ливен и полковник Вырголич. При таких обстоятельствах он надеялся занять руководящее положение, а ведь, как это ни смешно, однако сенатор был вполне искренно убежден, что он лично будет в состоянии управлять всеми войсками, и он не раз уверенно высказывал, что понимает военное дело не хуже любого генерала.

В целях укрепления своего влияния в Митаве сенатор подготовлял себе верную гвардию в лице отряда Вырголича, и поэтому все его внимание было исключительно обращено на пополнение своих «преторианцев». Ввиду того что ротмистр фон Розенберг продолжал вести все дело пополнения на прежних, одинаковых для всех трех отрядов основаниях, то между ним и сенатором Бельгардом на этой почве происходили частые столкновения. Ротмистр требовал, чтобы все денежные получки, а также равно все выдачи непременно происходили бы с его ведома и отдавались бы в приказе по военному отделу формирования. Однако сенатор постоянно нарушал это основное правило и тайно снабжал организационными деньгами своих приверженцев, отправляя их в различные командировки с предписаниями тенденциозного характера. Ярким примером такого нарушения общей работы может послужить письменное предписание сенатора полковнику Вырголичу от 6 июля 1919 года.

В этом предписании сенатор поручает организовать отправку и прием всех пополнений на фронте одному из командиров формирующихся отрядов, а именно своему ставленнику и другу Вырголичу, давая ему тем самым огромное преимущество перед другими. На эту совершенно ненужную командировку сенатор не задумался, как видно из предписания, истратить более 10 000 мар. и как раз в то время, когда я, желая выехать к своим частям в Митаву, неизменно получал от него ответ, что на отъезд мой и моего штаба у него свободных сумм нет. Между тем на это необходимо было всего только 5000 мар., а общая обстановка совершенно ясно требовала моего присутствия на фронте, где сосредотачивался мой отряд.