В борьбе с большевизмом

На самом деле все было иначе, и никто ему ничего формировать не предлагал, а напротив, он сам непременно хотел командовать русскими частями, и притом ему было безразлично, кто их будет поддерживать. В этом направлении он сперва обратился с претензией к ротмистру фон Розенбергу, а когда тот отказался с ним разговаривать на эту тему, то он пошел объясняться с генералом Симанским. Однако и генерал Симанский также дал ему соответствующий отпор и попросил его не вмешиваться в дело организации офицеров и добровольцев. Такой же отпор был им получен и от членов временного, хозяйственного Совета обороны. Спустя несколько дней он опять вступил в объяснение с ротмистром и заявил ему, что его обманули, сказав, что Северная армия признана генералом Деникиным, тогда как он теперь имеет обратные сведения и поэтому он больше не желает принимать участие в немецких авантюрах и уезжает немедленно в Добровольческую армию.

Интересно, что он решил ехать на юг России так же, как из Риги в Либаву, то есть верхом через всю Европу. Может быть, такое путешествие в нормальное время могло бы быть даже полезным в спортивном отношении, но заниматься экскурсией верхом в тот момент, когда все горело в огне, мог только человек, мало любящий свою Родину.

Конечно, затея Родзянко окончилась полной неудачей и он, едва переехав германскую границу, был арестован и препровожден в гор. Мемель, где ему пришлось просидеть некоторое время, пока не была установлена цель его прибытия столь странным способом передвижения в Германии.

Между тем денежное положение Либавского отряда снова начало приобретать трагический характер. Привезенные Гершельманом 300 000 руб. приходили к концу, а на поступление новых не было никаких надежд. Англичане, после многих обещаний, в конце концов заявили, что они не могут помочь в деле формирования ни деньгами, ни военным имуществом. Одновременно сенатор Туган-Барановский, получивший, как говорилось выше, на нужды Северной армии от генерала графа Келлера полтора миллиона рублей и прибывший окружным путем в город Мемель, узнав о трагической смерти генерала графа Келлера, предпочел деньги не выдавать. Он выслал в Либаву так называемого своего адъютанта, какого-то господина Озоля, по происхождению латыша, который, явившись к генералу Симанскому, доложил ему в весьма развязной форме, что сенатор не считает целесообразным продолжать формирование русских частей в Либаве.

Не желая подвергать офицеров и солдат опасности в один прекрасный день остаться на улице, генерал Симанский отозвал с фронта русскую роту (рота уже принимала участие в боевой работе вместе с германскими и латышскими частями), отдал приказ о расформировании Либавского отряда, причем офицерам и солдатам было выдано за полтора месяца вперед содержание и даровой проезд в Добровольческую армию.

В момент ликвидации Либавского отряда к ротмистру фон Розенбергу пришел князь Левин и попросил у него разрешения из желающих офицеров и солдат этого отряда сформировать русскую роту при ландесвере.

Он сообщил, что снабжение этой роты всем необходимым и плату жалованья брало на себя германское военное командованиие в Либаве.

Ротмистр фон Розенберг с радостью согласился на это предложение и обещал в этом начинании оказать свое полное содействие, но у него в данном случае были более широкие планы, и для осуществления их он решил ехать в Германию. Перед своим отъездом он сдал полную отчетность и остаток тех сумм, которые у него находились на руках, временному хозяйственному Совету обороны, который, проверив все, составил об этом акт.

Глава III. Подготовительная военная и политическая работа в Берлине

Закончив все свои дела по расформированию Либавского отряда, ротмистр фон Розенберг вместе с небольшой группой офицеров выехал в Берлин, куда и прибыл 17 января 1919 года.

К этому времени социалистическое германское правительство с большим трудом справилось со спартакистским восстанием, но положение его было весьма шаткое и твердая власть отсутствовала. Благоразумие некоторой, сохранившей еще дисциплину, части германских войск взяло верх, и вооруженное выступление кучки дезертиров, организованных на большевистские деньги, было подавлено. Однако впереди вставали новые затруднения, связанные со сложными вопросами внутренней и внешней политики, и разрешение их требовало от Германии напряжения всех ее здоровых сил.

Ознакомившись с положением в Германии, ротмистр пришел в уныние и было отчего. В помощь «союзников» он не верил, и в этом отношении после переговоров с англичанами в Либаве у него не было никаких надежд, а Германия, которая должна бы была идти сейчас навстречу сближению с Россией, сама была больна той же революционной болезнью и с теми же характерными признаками большевизма. Во главе стояло безвольное социалистическое правительство, а рядом работали солдатские советы, эти гнезда большевистского производства.