…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология

Наконец, еще одно замечание. Конечно, современные лингвистические теории требуют более сложной и многообразной терминологии, чем теории, например, пятидесятилетней давности. Но хотелось бы, чтобы современная лингвистика в целом не отличалась от лингвистики середины нашего века, прежде всего, неоправданной сложностью, а нередко и неясностью своей терминологии. Между тем терминологическая неясность и искусственность пронизывают многие наши книги – и отечественные, и зарубежные. Следует всегда помнить прекрасный завет А.П. Сумарокова: «Витийство лишнее природе злейший враг», и поэтому не следует «орнировать (украшать) изложение чужими словами». К тому же подобное «орнирование» часто обнаруживает лишь убогость мысли тех или иных исследователей.

Наши современные споры о природе языка и его функциях должны опираться на отличное знание самой истории науки о языке. Только в этом случае подобные споры могут быть плодотворными.

Будагов Р . А . Мы должны знать историю советского теоретического языкознания

(печатается с сокращениями по изданию: Будагов Р.А. Сходства и несходства между родственными языками. М.: Наука, 1985. С. 255 – 268).

Как это ни странно, история советского языкознания остается областью, все еще очень мало изученной. Причин такого положения много. Попытаюсь обратить внимание на некоторые из них. За последние четверть века получило почти всеобщее распространение среди советских языковедов противопоставление «современная лингвистика – несовременная лингвистика». Оказалось неясным: а где же должна располагаться советская наука о языке? Если отождествить ее с «современной лингвистикой», то с какой «современной лингвистикой»? Дело в том, что под «современной лингвистикой» понимают то «математическую лингвистику», то генеративную грамматику, то так называемую лингвистику текста, то, наконец, все, что не похоже на «традиционное языкознание» (в бранном значении последнего прилагательного).

Остается до сих пор неясным, каково же место советского языкознания в лингвистике последних шестидесяти лет? <…> Я понимаю, что написать историю советского языкознания – задача по многим причинам непростая. История нашей науки – это история развития марксистской науки о языке, а марксизм применительно к теории языка понимается различно. Больше того. Находятся ученые, которые считают, что лингвистика может опираться лишь на специальные теории, тогда как общие марксистские положения о природе языка «никакого теоретического оружия» специалистам не дают. В 1973 г. можно было прочитать:

«Стоит вспомнить, в каком теоретическом вакууме оказались советские лингвисты, когда у них из-под ног было выбито „новое учение о языке“ Н.Я. Марра – у них в распоряжении не оказалось никакого теоретического оружия» (Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М., 1973. С. 126).

Таким образом, автор приведенных строк не считает марксизм теоретическим оружием лингвистов, если после Н.Я. Марра он отказывается видеть «теоретическое оружие» у советских языковедов. Поэтому и неудивительно, что тот же автор, перечисляя выдающихся лингвистов нашего столетия (начиная от Соссюра), не находит нужным вспомнить хотя бы кого-нибудь из русских ученых. Как будто бы и не существовали до и после Н.Я. Марра такие выдающиеся лингвисты и филологи, как Шахматов, Щерба, Якубинский, Виноградов, Жирмунский, Мещанинов, Абаев, Крачковский, Ларин и многие другие. Создается совершенно искаженная картина истории советского языкознания: сначала Н.Я. Марр, затем эпоха структурализма, который, вслед за американским структурализмом, распространяется и у нас. Автора подобных рассуждений не интересует ни вопрос о том, что структурализм структурализму рознь (проблема сводится к тому, как понимать структуру языка и какие выводы из подобного понимания делать), ни то, что и до Н.Я. Марра, и при жизни Н.Я. Марра наша наука интенсивно развивалась, а у Н.Я. Марра, наряду с явно ошибочными представлениями, имелись и интересные идеи (как известно, Н.Я. Марр был отличным знатоком многих древних языков), ни, наконец, то, что и в «современной лингвистике» идет острая борьба между различными, порой диаметрально противоположными концепциями природы и функций языка.

Серьезность положения в том, что нежелание знать историю советского языкознания свойственно не одному, а многим авторам. Вот что сообщает другой лингвист: