В борьбе за свободу

Члены Одесского большевистского комитета И. П. Лазарев и М. К. Кориневский, узнав о восстании на «Потемкине», возобновили контакты с членами Соединенной [64] комиссии, созданной еще в мае 1905 г. для руководства революционной борьбой рабочих. В комиссию входили большевики, меньшевики и бундовцы. В конце мая - начале июня в связи с арестами социал-демократов и временным спадом стачечной борьбы в Одессе комиссия прервала свою деятельность. Но когда пришел «Потемкин», она собралась снова. Контакт большевиков с другими социал-демократическими организациями в условиях буржуазно-демократической революции был вполне оправдан, поскольку за ними в тот период шла известная часть рабочих. Комиссия разработала и предложила восставшим матросам следующий план захвата города: потемкинцы высаживают десант в 300 человек, объединяются с рабочими и солдатами гарнизона, захватывают железнодорожные пути, связывавшие Одессу с другими городами России, чтобы не допустить переброски в город верных правительству войск. В случае необходимости десант должны были поддержать орудия броненосца{170}.

С. Ф. Найда, позже пересмотрев свою первоначальную точку зрения, счел этот план нереальным, поскольку в нем отсутствовала детальная разработка мероприятий по захвату и оформлению новой власти. Вероятно, эту сторону дела Соединенная комиссия собиралась обсудить вместе с матросами. Но отрицательная оценка плана представляется все же неверной. Хотя гарнизон Одессы и являлся значительной силой (он состоял из 52-й пехотной дивизии, 205-го и 273-го пехотных полков, 24-го драгунского и 8-го казачьего полков, 4-го стрелкового артиллерийского дивизиона, 4-й стрелковой и 5-й саперной бригад, 57-го и 60-го запасных батальонов, одесского морского и одесского артиллерийского батальонов), настроения большей части солдат благоприятствовали осуществлению плана. Корреспонденции в газете «Пролетарий» о событиях 15 июня в Одессе рассказывают, что «солдаты открыто роптали. Они охотно и сочувственно слушали социал-демократическую агитацию, которая велась совершенно открыто на улицах. Солдаты сами связывали рабочие волнения с аграрными беспорядками в Одесском уезде и других губерниях, связывали свое собственное положение с бесправием России и говорили, что стрелять в рабочих не будут. Они сами говорили, чтобы рабочие на них не нападали, а, окруживши их толпою, отняли бы у них ружья. «Мы не будем особенно сопротивляться [65] «, - говорили они… Солдатский патруль, отправляясь на пост, сговаривался под окном здания участка:»Помните же, ребята, не стрелять!» {171} По сообщению той же газеты, в Одесском гарнизоне только казаки были настроены контрреволюционно.

15 июня к «Потемкину» подходила лодка с делегатами от солдат 52-й дивизии. Они сообщили о готовности их товарищей оказать матросам вооруженную поддержку, если они высадятся для захвата города{172}.

Более всего одесские власти боялись именно потемкинского десанта и соединения матросов с рабочими. Градоначальник Д. Б. Нейдгардт в полной растерянности, выдавая возможное за действительное, телеграфировал министру внутренних дел, что матросы якобы вооружают рабочих винтовками и готовятся свезти на берег артиллерию, которой у Одесского гарнизона почти не было{173}.

Растерянность властей облегчила осуществление плана Соединенной комиссии. Однако когда представители комиссии познакомили с ним потемкинцев, то встретили решительный отпор. Матросы объяснили, что перед выходом в море с броненосца списали многих революционно настроенных членов экипажа, а взамен прислали политически неразвитых новобранцев. Потемкннцы заявили, что если высадить десант в 300 человек из новобранцев, то они не окажут достаточной помощи рабочим и могут даже разбежаться из боязни последующих репрессий начальства. А в случае высадки десанта из революционно настроенных моряков оставшиеся на корабле новобранцы могут увести «Потемкин» в Севастополь. Поэтому судовая комиссия «Потемкина» решила дождаться прихода эскадры. Она специально просила одесских социал-демократов срочно связаться с Севастополем, объяснить положение и просить «Централку» всемерно ускорить намеченное восстание эскадры. По мнению судовой комиссии, присоединение эскадры должно было подействовать на несознательную часть команды, убедив ее, что происходящие события - не бунт одного корабля, а начало восстания всего Черноморского флота и долг всех матросов - поддержать своих товарищей в борьбе за свободную Россию{174}.