В час безумия

   Как подарок судьбы приняла Оленька находку. Потянув, слегка приоткрыла лезвие. Голубая полоска стали опасным холодком кольнула глаза и зачарованная этой опасностью она несколько минут оставалась не подвижной. Точно такой же блеск был у тех сабель, которыми бандиты рубили безжалостно родных ей людей. Этими саблями, с равнодушно-льдистым блеском, было растерзанно все, чем она жила. Было убито её прошлое. Перечеркнуто её будущее Внезапно от дверей послышались, чьи то шаги. Испуганной ящерицей метнулась Оленька к постели, под хрупкую защиту простыней и подушек. Подойдя к кровати вошедший остановился.- Жива, али задавил он тебя лихоманку? спросил женский, грудной голос..- Да меня ты не боись. Я то тебе ни чего плохого не сделаю. Баба я. Откинув край простыни, Оленька увидела стоящую у кровати молодую еще женщину - крестьянку. - И сколько вас здесь  побывало ,- грустно вздохнула она, с жалостью глядя на Оленьку. - Каженный раз все тащит и тащит. Ты. Вот что, девонька,- прошептала она быстро, кинув на дверь быстрый настороженный взгляд.- Ты, как только ночь в окно, так беги от сель. Лопатину, какую ни - то, чтоб наготу прикрыть, я тебе дам. Беги милая. Не - то замучает он тебя. Ежели сам не захочет то своре своей отдаст, в награду. А сам на крыльце стоит и любуется Аспид окаянный.. Жалостливо вздохнув, крестьянка перекрестила Оленьку и вышла из избы. Нет, слова крестьянки не напугали Оленьку. Все самое страшное, что только могло с ней случиться, уже случилось. На смену страху пришло ожесточение. Перед глазами вновь возникло, на короткий миг лицо насильника. Холодные, равнодушные глаза. Чуть дрогнувшие в презрительной усмешке губы. Да он презирал её. Сломленную униженную, раздавленную. Но он еще придет к ней как приходит хищник к убитой им на кануне жертве. Он обязательно придет. И тогда...

   .Оленька вздрогнула от пронзившей вдруг её мозг, быстрой как молния, мысли. - Да! он обязательно придет.- Она поднесла к глазам руку с зажатой в ней бритвой. На несколько мгновений сосредоточила свой взгляд на узкой полоске стали. И решение пришло. Пришло само. И приняв, его она успокоилась. Нет. Она не побежит от насильника. Она дождется его Дождется здесь в постели.. И здесь покарает его. За смерть своих родных, за смерть всех несчастных кому пришлось умереть от его рук. Мысленно она обратилась к Богу. Но не опрощении молила она всевышнего. Она просила у Бога дать ей силы. Дабы не дрогнула рука  в  решающую  минуту и ни что не смогло бы помешать ей совершить задуманное и поколебать её волю. Это была молитва война, произнесенная им перед роковой битвой. Его шаги она услышала задолго до того как он появился в комнате. Он пришел к ней. Он не мог не прийти. Его жертва была сломлена и не заглянуть ей в глаза, не увидеть животного страха перед его властью над ней , не насладиться её стыдливой красотой и беспомощностью перед его грубой силой, он просто не мог. Насытить плоть. Заглушить разгорающееся в груди адское, всепожирающее пламя, а после бросить своей своре и смотреть, наслаждаясь их рычанием и трепетом еще живого тела. Сорвав с притихшей Оленьки простыни, он несколько мгновений наслаждался её стыдливым испугом и беспомощностью, а затем с грубой торопливостью навалился на неё. Оленька не рвалась из под насильника, не сопротивлялась, не кричала. Она покорно приняла его, как и подобает жертве, боясь только одного, чтобы он не разглядел в её глазах то к чему она уже приготовилась в тайне. Стиснув  зубы  она ждала своей минуты. И только услышав над своим ухом его жаркое Загнанное дыхание, осторожно сунула под подушку руку и нашарила бритву. Стальноё остро отточенное лезвие с легким треском погрузилось в напряженную, налитую кровью шею насильника. Кровь, горячим потоком хлынула из раны на её обнаженную грудь. А она все резала и резала по вздувшимся венам на шее комиссара  Малютки, не замечая ни бьющей ключом крови, ни страшно белеющих в ране хрящей перерезанной гортани, ни слыша хриплых воплей насильника. Ошибся комиссар Малютка. Сорвав с Оленьки простыни и любуясь её красивым телом, он не заметил, что не сломленная его силой жертва лежит перед ним, а приготовившаяся к роковому прыжку пантера. Сама судьба слабыми руками Оленьки расплатилась с ним за слезы замученных им женщин, за их мужей, застреленных или зарубленных на их глазах. За страдания тех несчастных, кого он, насытив свою плоть, отдавал на потеху своим обрядникам.

   --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------