В чем сила? (СИ)

Через минут двадцать Пижон в два рейса принес ему поесть и попить. При этом был недоволен вдвойне — итак постоянно недовольный, он был раздосадован еще и за «лакейство». А когда Фома приказным тоном поручил передать хозяину дробовик с патронами, то он вообще взбесился. Но напоровшись на тяжелый многообещающий взгляд, понуро принялся выполнять. Только отошел на пару шагов и поймал в спину «Меня не трогать никому! Полчаса! Нарушителей покалечу!», поймал и вконец разозлился. Но смолчал и пошел в дом, пиная землю.

Ровно через полчаса — и откуда такая точность? — обозленный Пижон пришел и ядовито сообщил, что отряд выходит через полтора часа и поспешно скрылся в доме.

Небо светлеть и не собиралось, из чего Фома сделал вывод — погода ни разу не прояснится. Более того, становилось прохладней, в воздухе стала отчетливо чувствоваться влага. Видимо, скоро пойдет дождь.

В ожидании отряда он просидел все два часа, отрешенным взглядом рассматривая те серо-черные тучи, что были видны из небольшого безлесного круга. Никто не осмелился его тревожить или пытаться привлечь его внимание. Сам Фома и подавно не собирался участвовать в дебильных пересудах на тему «как дальше быть?» или «в чем твоя сила?». В какой-то момент все настолько осточертело, что хотелось всех послать, включая ни в чем не повинного Прохора. Проклятая Зона уже достала. Не страх, а именно жуткая неприязнь к этой аномальной территории довела до неизбежного — хотелось бежать отсюда. Казалось, самой душе противен тот факт, что Зона и ее адские порождения существуют как таковые.

Но идти назад одному, значит, столкнуться со всеми опасностями в одиночку. И не факт, что удастся их избежать. Судьбы, конечно же, нет, но случай никто не отменял, и раз на раз не приходится…

Он даже и не заметил, как вся группа в сопровождении Прохора покинула дом и устремилась к калитке. Если бы не Жужа, так бы и остался сидеть один.

— Фома, если идешь с нами, догоняй, — позвал здоровяк.

Хорошо, загодя приготовился в путь, собираться не пришлось. Он догнал отряд, включил связь и занял свое место в строю. Шли молча, видать успели наговориться в доме. Фома насторожился, заметив странность — все, как один были хмурыми и молчаливыми. Даже поганый уголовник — уж от кого не было покоя за всю дорогу — и тот не изливал поток грязного искаженно-извращенного блатного «диалекта». Сколько он ни пытался выведать у сталкеров хоть что-то, все отмалчивались или уклончиво отвечали пустыми не информативными фразами. Фома мысленно всех послал.

Другой странностью было то, что Прохор не взял опробовать обнову и шел с двустволкой. И даже он не говорил ничего — ни про дорогу, ни про оружие. Фома от досады еще раз послал всех, на этот раз неприлично, далеко и громко вслух.

По лесу в неизвестном направлении двигались не менее часа, обходя все учащающиеся локоны «ржавых волос». И снова мысли о доме отвлекли от запоминания дороги. Да и запоминать ее, если честно, незачем. К чему запоминать, если скоро домой, скорее всего, навсегда?

Не приняла его Зона, как сказал бы Колобок, да и любой другой повернутый на Зоне сталкер тоже. На самом же деле это не Зона не принимает человека, а он сам противится душой и уходит, если сможет, навсегда. Но возвращается в большинстве случаев. И не за деньгами, а за адреналином. Игры мужчин с войной всегда одинаковы во все времена — всем мало крови, адреналина, ощущений и самоутверждения путем избиения слабых. Это только Колобок не смог унять жадность…

Из леса вышли неожиданно. Взору предстало широкое неровное поле, устланное грязно-желтой и серо-зеленой блеклой травой. Впереди в нескольких сотнях метров была насыпь автодороги. Кое-где виднелись небольшие рощицы. Справа впереди на горизонте были видны крыши высотных зданий юго-запада Припяти, утопавшей с этой стороны в посеревшей зелени. Прохор, не говоря ни слова, ушел назад и что-то тихо сказал Жуже.

Фома почувствовал, как под ноги между ступнями что-то упало. Он посмотрел вниз и обнаружил красную пластиковую гильзу от дробовика. В следующий миг между лопаток зажглась сильнейшая немая боль, тяжелой свинцовой волной хлынувшая в голову и наступила непроглядная тьма…

Боль, отключившая свет в глазах, теперь упорно заставляла открыть глаза. Мир словно раскачивался, слышались голоса, но смысл уловить было настоящей проблемой. Фома попытался открыть глаза… и новая, более мягкая, но тяжелая волна боли снова застлала сознание черной пеленой.

Страшная когтистая лапа тяжелого удушающего смрада ухватила горло мертвой цепкой хваткой, забивая дыхание. Именно эта необъяснимая сила неописуемой гнилой одуряющей вони заставила очнуться, ударив в нос с силой разогнавшегося грузовика.

Фома открыл глаза, но вокруг была непроглядная тьма, принесшая сомнения в том, открывал ли глаза на самом деле. И только сейчас сообразил, что постоянный шум в ушах есть не что иное, как перебранка до боли знакомых голосов.

— А ну, заткнулись все! — заорал кто-то, оборвав все параллельные речи.