В черных шатрах бедуинов

— Хаваджа, жизнь человека в руках Аллаха. Если он изменяет мир, значит, на то его воля. Я хотел бы до последнего часа оставаться со своими верблюдами, а у молодых уже своя жизнь. С тех пор как здесь появилась Му’ассаса (он имел в виду египетскую Организацию по развитию пустыни. — Л. Ш.), жить стало лучше. У нас достаточно воды, есть дороги, школы и электроосвещение, почти у каждого сегодня свой радиоприемник, и никто больше не голодает. Дети кое-чему учатся и становятся на ноги, шатер им уже тесен. Халима работает в больнице, и люди отзываются о ней с большим уважением. Мой самый младший — Юнис — в будущем году кончает среднюю школу, он живет в интернате ЭльМут. Учение дает ему радость, и он хочет стать ветеринаром. За ним уже закреплено место в университете в Асыоте, отсюда около десяти часов езды на автобусе. Как часто я ходил с караваном в Асьют, чтобы доставить на рынок финики и привезти оттуда товары для лавочников в Дахле. Тогда здесь еще не было ни одной машины и ни одного шоссе. Нам надо было семь или восемь дней добираться до Нила — через горы и песчаные дюны. Восемь дней в один конец! А сегодня садись в автобус и завтра спокойно вернешься обратно!

Его рассказ был прерван тарахтением приближавшегося трактора, который остановился у входа в шатер. С него спрыгнул Акрам, старший сын шейха, — высокий, одетый в полосатую галабийю феллахов. Акрам поставил перед нами миску с рисом, мясным соусом и молодым луком.

— Ешь, отец, и пусть твой гость тоже отведает это блюдо, — сказал он дружелюбно.

Пока мы ели, он вытащил из кармана письмо и объяснил:

— Муса пишет. Вам с матерью передает привет. В следующем месяце, к празднику убоя овец, приедет.

Акрам пояснил мне, что Муса — его младший брат — служит в египетской армии.

Акрам сказал, что сам он начал работать водителем, когда осваивалась целина, а позже вступил в сельскохозяйственное товарищество:

— От правительства Насера я получил пять гектаров орошаемой пахотной земли за наличный расчет. Земля не очень хорошая, но помидоры растут неплохо. Я посадил сейчас совсем новый сорт — японский, сладкие, как сахар!

В его словах сквозила гордость. У Акрама есть и коровы. Через товарищество он продает молоко государственной молочной ферме. Его дети учатся в школе в Хиндаве и часто приезжают к дедушке с бабушкой, чтобы поиграть в шатре или прокатиться на верблюде. Для внуков старого бедуина это уже развлечение, аттракцион, а не повседневное занятие. В школе они учат песни и стихи, которые воспитывают в них чувство патриотизма и сознание того, что бедуины в первую очередь — граждане египетского государства, а уж потом арабы билли.

— К сожалению, в доме отец бывает редко и чувствует себя там неловко. Он живет в шатре возле своих верблюдов. И его брат тоже. Не желаете ли запить верблюжьим молоком? — обратился он ко мне.

Когда минуту спустя миска с молоком идет по кругу, шейх с удовлетворением произносит:

— Да, это не то что твое коровье молоко!

Акрам только улыбается в ответ на этот укол и бормочет, что молочная ферма ничего не платит за верблюжье молоко, потому что из него нельзя изготовлять масло, — стало быть, он мыслит уже экономическими категориями.

Следующая цель кочевья старика — оазис Харга, лежащий в 200 километрах к востоку. Там живет его четвертый сын Ахмед. Он работает механиком в фирме по сооружению колодцев. Так старший шейх билли, как кочующий памятник, перемещается от оазиса к оазису, которые с помощью современных технических средств превращены в плодородные сады. Его дети активно участвуют в этом превращении, но сам он новый образ жизни не приемлет.

Товарищества действительно много сделали для того, чтобы познакомить бывших верблюдоводов с сельскохозяйственным трудом. Это скорее торговые, а не производительные товарищества, в том смысле, как они понимаются в социалистических странах. На хороших условиях они продают новым крестьянам зерно, удобрения и племенной скот. Сбыт сельскохозяйственной продукции на рынках осуществляется через товарищества, которые приобретают ее у крестьян по твердым государственным ценам.

Все эти целенаправленные мероприятия привели к тому, что в Египте проблема бедуинов была почти разрешена. Правда, в этой стране кочевники даже в количественном отношении никогда не играли первостепенной роли.

В Сирии и Алжире правительства также создают товарищества, что позволяет успешно преодолеть многие трудности переходного периода, а они возникают лишь в том случае, если все дело пускается на самотек, как, например, в Ираке.