В чертогах памяти (СИ)

Открыв глаза, мутант с недоумением уставился на зелёную хвою. В голове ещё стояли образы аудитории, лекторши, одногруппников и приближающихся зачётов, но боль в затёкших конечностях быстро привела его в чувство. Кряхтя, он вылез из-под еловых лап, с хрустом потянулся и взглянул наверх. В просветах между ветвями виднелась насыщенная синева зимнего неба. Солнечные лучи играли с лениво качающимися на ветру верхушками. Иногда лучик попадал на ещё не растаявшую льдинку, зажигая на мгновенье маленькую звёздочку. Саймон вздохнул, всей грудью втягивая холодный воздух.

— Хороший день, — сам себе проворчал он. — Хороший день, чтобы всё закончить.

Может потому что последний сон оказался обычным сном, а не очередным кошмаром, ему удалось немного выспаться. Даже голова почти не болела — так, уже привычная тяжесть и пульсация. В честь этого оживился желудок, напомнив, что неплохо бы подкрепиться. Общим голосованием (один голос в голове «за», ноль голосов против, остальные на голосование не явились) было решено устроить горячий завтрак.

Быстренько набрав хвороста, Саймон развёл небольшой костерок, возле которого поставил греться банку тушёнки. Пока банка грелась, собрал спальник и, отфыркиваясь, умылся снегом. Завтракать пришлось не спеша, глотая тушёнку маленькими кусочками и периодически делая паузы, пытаясь удержать проглоченное в брюхе. За это время успел вскипеть котелок, в который мут закинул немного сушёных трав и сахара. В идеале хорошо бы чая или кофе, пусть и синтетического, но в деревенском лабазе, где он затаривался перед неудачным походом, не было ни того, ни другого. Дождавшись, пока травы заварятся, Саймон налил отвара в кружку, после чего поставил котелок с остатками отвара в снег, охлаждаться. Маленькими глоточками опустошил кружку, чувствуя, как по телу разливается живительное тепло.

— Хорошо! — с удовлетворением повторил он.

Достав из пачки предпоследнюю сигарету, мут закурил и с наслаждением втянул дым в лёгкие. И сразу же закашлялся, с трудом удержав завтрак в разбушевавшемся желудке.

— Плохо, б…дь!

Докуривать пришлось осторожно, маленькими затяжками. Закончив отравлять организм, мутант слил остывшие остатки отвара во флягу, собрал вещи, забросал кострище снегом и неспешно двинулся вперёд. И всего через час пути вновь оказался на границе леса и Поляны, в середине которой рос Дуб. Вообще-то, это была самая обычная поляна и самый обычный дуб, хоть и весьма внушительный. Но, в своё время, когда он, то ли в третий, то ли в пятый раз вышел к лесному великану с зелёными, несмотря на зиму, листьями, Саймон назвал гиганта Дубом. А Дуб в рядовой лесной проплешине расти не может — исключительно на Поляне. Так мутанту подсказали голоса в голове, точнее — один особо гадский женский голос, чем сразу обгадил всё возвышенное и прекрасное в душе простого мужика…

Спустя несколько неторопливых минут он стоял под раскидистой кроной, поглаживая метки, вырезанные ножом на могучем стволе. Два заборчика по четыре колышка, перечёркнутые наискось длинными слегами, плюс ещё один колышек. Одиннадцать меток… Одиннадцать раз он выходил из леса на Поляну. Одиннадцать раз он подходил к Дубу. Как-то раз он решил расстрелять это гадское дерево, высадив сначала весь рожёк калибра 7.62, а потом добавив шесть выстрелов картечью из подствольного дробовика. В другой раз ему пришла в голову мысль срубить Дуб, но он так и не смог попасть по стволу топориком, зато чуть не разрубил себе ногу. Несколько раз мут разговаривал с лиственным великаном, как с разумным существом прося, умоляя, угрожая и оскорбляя. Пытался взорвать его гранатой, но почему-то бросил её за спину. Даже подумывал, чтобы его сжечь, но смог принести из леса лишь одну маленькую вязанку хвороста, которая так и валялась неподалёку.

Вздохнув, Саймон достал нож и вырезал вторую палочку рядом с одиноким колышком. Двенадцатая метка… Вновь проведя рукой по рукотворным шрамам, оставленным на коре, мут развернулся и направился обратно в лес. Сделал несколько шагов, остановился и, не оборачиваясь, бросил в воздух:

— Ну? Так и будешь молчать?

Тихий шелест дубовых листьев на ветру…

— Никаких язвительных комментариев, шуток или советов? Ни «здравствуй, дорогой», ни «до свидания»?

Где-то в чаще скрипнуло дерево. Каркнула ворона.

— Ну и пошла нахрен!

В двенадцатый раз попрощавшись с Дубом, Саймон принялся перебирать ногами в сторону опушки. На компас он уже давно не смотрел — вместо одной стрелки ему давно мерещилось штук десять, показывающих в разные стороны. Только постарался взять направление между двумя старыми цепочками своих следов…

***

Раз-два, раз-два… Левой-правой, левой-правой… Тихонько похрустывает наст под ногами, солнечные лучики приятно щекочут затылок. В лес опять пришла оттепель и ледяные доспехи на ветках деревьев медленно тают, холодными каплями падая на снег.